Женщины в жизни Достоевского

      Жизнь Достоевского не была переполнена бурными  романами  или  мелкими
интрижками. Он смущался и робел, когда речь шла о женщинах.  Он  мог  часами
мечтать о любви и прекрасных незнакомках, склоняющихся к нему на  грудь,  но
когда  ему  приходилось  встречать  невоображаемых,  а  живых   женщин,   он
становился смешон, и его  попытки  близости  неизменно  кончались  настоящей
катострофой.
      Все романы разыгрываются лишь в его вообржении, в жизни  он  пуглив  и
одинок: «Точно, я робок с женщинами, я совсем отвык от женщин, то есть  я  к
ним и не привыкал никогда, я ведь один... Я даже не  знаю,  как  говорить  с
ними». Во всех своих крупных  произведениях  Достоевский  изображал  неудачи
любви, связанной с жертвой и страданием: любви  торжествующей,  радостной  и
по-мужски уверенной он описывать не умел.
         Не  следует  делать  ошибочных   выводов,   будто   Достоевский   в
двадцатипятилетнем возрасте был девственником. Ризенкампф, живший с  ним  на
одной квартире, вспоминает о большом  любопытстве  Достоевского  к  любовным
делам товарищей. Сексуальность эта носила, вероятно, двойственный  характер.
Как и большинство эпилептиков, он, повидимому,  обладал  повышенной  половой
возбудимостью – и наряду с ней была в нём мечтательность идеалиста.
       Всё было испробовано Достоевским в  эти  тяжёлые  годы  –хождение  по
кабакам и притонам, игра и женщины –и испробовано со  стыдом,  с  раскаянием
за  несдержанность,  с  самобичеванием  за  разврат.   Много   лет   спустя,
Достоевский в «Записках из подполья» так описывает свою молодость:
      «В то время мне было всего двадцать четыре года. Жизнь моя была уже  и
тогда угрюмая, беспорядочная и  до  одичалости  одинокая.  Я  ни  с  кем  не
водился и даже избегал говорить, и всё более и более забивался в  свой  угол
... Всё-таки хотелось двигаться, и я вдруг погружался в  тёмный,  подземный,
гадкие не разврат, а развратишко. Страстишки во мне были острые,  жгучие  от
всегдашней болезненной моей раздражительности... Порывы  были  истерические,
со  слезами   и   конвульсиями...Накипала   сверх   того   тоска;   являлась
истерическая  жажда  противоречий,  контрастов,   и   вот   я   и   пускался
развратничать. Развратничал я уединённо, по ночам,  потаённо,  боязливо,  со
стыдом, не оставлявшим меня в самые омерзительные минуты и  даже  доходившим
в такие минуты до проклятья... Боялся я  ужасно,  чтоб  меня  как-нибудь  не
увидали, не встретили,  не  узнали...  Ходил  же  по  разным  весьма  тёмным
местам. Скучно  уж  очень  было,  сложа  руки  сидеть,  вот  и  пускался  на
выверты...»
      Когда в 1854  году  Достоевский  оказался  в  Семипалатинске,  он  был
зрелым,33-х  летним  мужчиной.  От  женского  общества  он  успел  настолько
отвыкнуть, что мечтал о нём, как о высшем блаженстве.
      Через несколько месяцев после  приезда  в  Семипалатинск,  Достоевский
встретился на  квартире  подполковника  Беликова  с  Александром  Ивановичем
Исаевым и женой его Марьей Дмитриевной.
      Марья Дмитриевна была  довольно  красивая  блондинка  среднего  роста,
очень худощавая, натура страстная и  экзальтированная,  она  была  начитана,
довольно образована, любознательна, и необыкновенно жива  и  впечатлительна.
Вид у неё вообще был хрупкий и болезненный,  и  этим  она  порою  напоминала
Достоевскому его мать.
      Нежность  её   лица,   физическая   слабость   и   какая-то   душевная
беззащитность вызывали в нём желание помочь ей, оберегать  её  как  ребёнка.
То  сочетание  детского  и  женского,  которое  всегда  остро   ударяло   по
чувственности  Достоевского, и сейчас возбудило в нём  сложные  переживания,
в которых он не мог, да и не хотел разобраться. Кроме  того,  он  восхищался
её тонкой и необыкновенной, как ему казалось, натурой.
      Марья  Дмитриевна  была  нервна,  почти  истерична,  но   Достоевский,
особенно в начале их отношений, видел в изменчивости её  настроений,  срывах
голоса  и  лёгких  слёзах  признак  глубоких  и  возвышенных  чувств.  Когда
Достоевский стал бывать у Исаевых, Марья Дмитриевна пожалела  и  приголубила
странного  своего  гостя,  хотя  вряд  ли  отдавала   себе   отчёт   в   его
исключительности. Она сама в этот момент нуждалась  в  поддержке:  жизнь  её
была тосклива и одинока, знакомств она поддерживать не могла из-за  пьянства
и выходок мужа, да на это не было и денег. И хотя  она  гордо  и  безропотно
несла  свой  крест,  ей  часто  хотелось  и  пожаловаться,  и  излить   своё
наболевшее сердце. А Достоевский был прекрасным слушателем.  Он  был  всегда
под рукою,  он  отлично  понимал  её  обиды,  он  помогал  ей  переносить  с
достоинством  все  её  несчастья  -  и  он  развлекал  её  в   этом   болоте
провинциальной скуки.  Не  редко  Марья  Дмитриевна  оказывалась  наедине  с
Достоевским, который вскоре перестал скрывать  своё  обожание.  Никогда,  за
всю свою жизнь, не испытывал  он  подобной  интимности  с  женщиной  -  и  с
женщиной из общества, образованной, с которой можно было  разговаривать  обо
всём, что интересовало его.
      Весьма возможно, что Марья Дмитриевна привязалась к  Достоевскому,  но
влюблена в него ничуть не была, по крайней мере в начале, хотя и  склонялась
на его плечо и отвечала на его поцелуи. Он же в неё влюбился без  памяти,  и
её  сострадание,  расположение,  участие  и   лёгкую   игру   от   скуки   и
безнадёжности принял за взаимное чувство. Ему шёл 34-ый год - и  он  ещё  ни
разу не имел ни возлюбленной, ни подруги. Он искал любви,  любовь  была  ему
необходима, и в Марье Дмитриевне его чувства нашли превосходный объект.  Она
была первой интересной молодой женщиной, которую он встретил  после  четырёх
лет  каторги,  и  он  овеял  её  всеми  чарами  неудовлётворённых   желаний,
эротической фантазии и романтических иллюзий. Вся радость жизни  воплотилась
для  него  в  этой  худощавой  блондинке.  Чувствительность  к  чужому  горю
странным  образом  повышала  его  эротическую  возбудимость.  Садистские   и
мазохистские  влечения  переплетались  в   Достоевском   самым   причудливым
образом: любить - значило жертвовать собою и  отзываться  всей  душой,  всем
телом на чужое страдание, хотя бы ценою собственных  мук.  Но  порою  любить
значило  -  мучить  самому,  причинять  страдание,  больно  ранить   любимое
существо. На этот  раз  высшее  наслаждение  было  в  жертве,  в  облегчении
страданий той, ради кого он готов был решительно на всё.
      То, что Достоевский воспылал к ней настоящей, глубокой  страстью,  она
отлично понимала - женщины это обычно легко распознают  -  и  его  'ухажива-
ния', как она их называла, она принимала охотно,  не  придавая  им,  однако,
слишком большого значения.
       После,  Достоевский  довольно  хорошо  разобрался  в  тех   особенных
обстоятельствах, при которых зародилось  его  чувство  к  Марье  Дмитриевне:
'одно то, что женщина протянула мне руку,  уже  было  целой  эпохой  в  моей
жизни', правдиво писал он впоследствии.
      В начале 1885 года  Марья  Дмитриевна,  наконец,  ответила  на  любовь
Достоевского.  Был  ли  это  попросту  момент  случайной  близости  или   же
отношения их превратились в настоящую связь  -  сказать  трудно.  Во  всяком
случае - произошло  сближение.  Но  как  раз  в  те  дни,  Исаева  назначили
заседателем в Кузнецк. Это означало разлуку -  быть  может  навсегда.  Летом
1885 года, когда Исаевы двинулись в путь, они  остановились  попрощаться  на
даче у  знакомого  Достоевского.  Было  подано  шампанское,  и  Врангелю  не
составило особого труда напоить Исаева  и  устроить  его  на  мирный  сон  в
карете. Между тем Марья Дмитриевна  и  Достоевский  отправились  в  сад.  По
свидетельству Врангеля, молодая женщина к моменту отъезда уже  и  сама  была
захвачена  своим  чувством  к   Достоевскому.   Влюблённые   'обнимались   и
ворковали', держали руки друг друга, усевшись  на  скамейке,  под  тенистыми
деревьями.
      После отъезда Марьи Дмитриевны, он очень тосковал, глядел как  мальчик
на скамейку, на которой прощался с ней, и что-то бормотал себе  под  нос:  у
него была привычка вслух разговаривать с самим собой.
      Об его любви прослышало уже несколько человек из его знакомых,  и  они
решили  оказать  ему  содействие  и  устроить  тайное  свидание   с   Марьей
Дмитриевной. На месте встречи, вместо Марьи Дмитриевны, нашёл он  её  письмо
с  извещением,  что  в  виду  изменившихся  обстоятельств  ей   не   удалось
отлучиться  из  Кузнецка.  Этими  'обстоятельствами'  была  смерть   Исаева.
Достоевскому не  надо  было  больше  скрывать  своей  любви.  Он  тотчас  же
предложил  Марье   выйти  за  него  замуж.  В   ответ   на   пылкие   письма
возлюбленного, который настаивал на  окончательном  и  немедленном  решении,
она  писала,  что  грустит,  отчаивается  и  не  знает,  как  ей  поступить.
Достоевский   понимал,   что   главным   препятствием,   была   его   личная
неустроенность.
            И Марья Дмитриевна  решается  'испытать'  его  любовь.  В  самом
конце 1885 года Достоевский получает от неё странное письмо. Она  спрашивает
его беспристрастного дружеского совета: 'Если бы нашёлся человек пожилой,  и
обеспеченный, и добрый,  и  сделал  мне  предложение'…Прочитав  эти  строки,
Достоевский зашатался и упал в обморок. Когда он  очнулся,  он  с  отчаянием
сказал себе,  что  Марья  Дмитриевна  собирается  выйти  замуж  за  другого.
Проведя целую ночь в рыданиях и муках, он на утро  написал  ей,  что  умрёт,
если она оставит его. Он любил со всей силой  запоздалой  первой  любви,  со
всем пылом новизны,  со  всей  страстью  и  волнением  игрока,  поставившего
состояние на одну карту. По ночам его мучили кошмары и теснили слёзы.
      Долго продолжались его  мучения. Измученный всей этой перепиской с  её
чередованием холода и жара, Достоевский решается на крайний шаг:  необходимо
личное свидание с  Марьей  Дмитриевной.  После  долгих  хлопот  и  всяческих
ухищрений, они встречаются.Но вместо радостной встречи в Кузнецке  его  ждал
страшный удар. Он вошёл в комнату к Марье Дмитриевне, и она не  бросилась  к
нему на шею: с плачем, целуя его руки, она закричала, что всё потеряно,  что
брака быть не может - она должна признаться во всём: она полюбила другого.
       Достоевского  охватывало  неодолимое  стремление  всё  отдать   Марье
Дмитриевне, пожертвовать своей любовью ради его нового чувства, уйти,  и  не
мешать  ей  устраивать  жизнь,  как  ей  хочется.  Когда  она  увидела,  что
Достоевский не упрекает её, а только  заботится  об  её  будущем,  она  была
потрясена.
      После того как он провёл с ней  два дня, он уехал  с  полной  надеждой
на лучшее. Но не успел Достоевский возвратиться в Семипалатинск и  придти  в
себя, как получил письмо от Марьи Дмитриевны: она опять тосковала,  плакала,
опять говорила, что любит другого больше чем Достоевского.
          Прошло немного  времени  и  Достоевский  начал  материальные  дела
начали поправляться. Под влиянием этих  обсьоятельств  или  по  изменчивости
характера Марья Дмитриевна заметно охладела к своему жениху. Вопрос о  браке
с ним как-то сам собой исчез. В письмах к Достоевскому она не  скупилась  на
слова нежности, называла его братом.  У  него  снова  появилась  возможность
поездки в Кузнецк.
      Его ждал приём, сильно отличавшийся от того, какой был ему  оказан  до
этого. Марья Дмитриевна заявила, что разуверилась в  новой  привязанности  и
никого, кроме  Достоевского,  по-настоящему  не  любит.  Перед  отъездом  он
получил формальное согласие выйти за него замуж в самом  ближайшем  будущем.
Как бегун на трудном состязании,  Достоевский  очутился  у  цели,  настолько
измождённый усилием, что принял победу почти с равнодушием.
      В начале 1857 года всё было сговорено, он взял  в  долг  нужную  сумму
денег, снял помещение, получил разрешение начальства и отпуск для женитьбы.
6-ого февраля Марья Дмитриевна и Фёдор Михайлович были обвенчаны.
      В Барнауле у Достоевского случился припадок. С  помертвевшим  лицом  и
диким  стоном  он  вдруг  упал  на  пол  в  ужасных  конвульсиях  и  лишился
сознания.Припадок Достоевского  произвёл  на  Марью  Дмитриевну  потрясающее
впечатление.
      То о чём он не писал,  имело  гораздо  большее  значение.  Припадок  в
Барнауле произошёл, вероятно, в тот самый момент, когда молодожёны  остались
одни.  Он,  конечно,  вызвал  ряд  потрясений  и  даже  ряд   травматических
последствий в чисто половой области. Быть  может,  здесь-то  и  надо  искать
разгадки, почему брак Достоевского с Марьей  Дмитриевной  оказался  неудачен
прежде всего со стороны физической.
      В  Семипалатинске  они  попытались  наладить  супружескую  жизнь.   Их
настроения и желания почти никогда не совпадали. В той напряжённой,  нервной
обстановке, которую создавала Марья Дмитриевна, у Достоевского было  чувство
вины, сменявшееся взрывами страсти, бурной, конвульсивной и  нездоровой,  на
которые Марья Дмитриевна отвечала или  испугом,  или  холодностью.  Они  оба
раздражали, истязали и изматывали друг друга  в  постоянной  борьбе.  Вместо
медового месяца на их долю пали разочарование, боль и  утомительные  попытки
добиться ускользающей половой гармонии.
      Для Достоевского она была первой женщиной, с которой он был близок  не
коротким объятием случайной встречи, а постоянным брачным сожительством.  Он
скоро убедился в том, что она не могла стать его подругой  в  чисто  половом
смысле, что она не разделяла ни его сладострастия, ни его чувственности.
      Через некоторое время они  переезжают  в  Тверь.  И  именно  там  брак
Достоевского потерпел окончательное крушение - они были несчастны вместе.  У
Достоевского была его собственная  жизнь,  к  которой  Марья  Дмитриевна  не
имела никакого отношения. Она чахла и  умирала.  Он  ездил,  писал,  издавал
журналы, он побывал во многих городах. Однажды, по возвращении, он нашёл  её
в постели, и целый год ему приходится ухаживать за ней. У  Марьи  Дмитриевны
была чахотка. Она умирала мучительно и трудно, уже  в  феврале  стало  ясно,
что весны Марья Дмитриевна не переживёт.14-ого апреля с  Марьей  Дмитриевной
сделался припадок, кровь хлынула в горло и начала заливать грудь.  А  15-ого
апреля 1864 года, к вечеру она умерла - умерла тихо, при  полной  памяти,  и
всех благословила.
      Достоевский любил её за все те чувства, которые она в  нём  возбудила,
за всё то, что он вложил в неё, за всё, что было с нею связано  -  и  за  те
страдания, которые она ему причинила. Как он сам говорил  позже:  'это  была
самая честнейшая, самая благороднейшая и великодушнейшая  женщина  из  всех,
которых я знал во всю жизнь'.
      Спустя некоторое время Достоевский снова жаждал 'женского общества', и
сердце его было снова свободно.
      Когда Достоевский обосновался в Петербурге, его  публичные  чтения  на
студенческих  вечерах,  пользовались  большим  успехом.  В  этой  обстановке
подъёма, шумных аплодисментов и оваций Достоевский познакомился с той,  кому
суждено было сыграть иную роль в его судьбе. После одного из  выступлений  к
нему подошла стройная молодая девушка с большими  серо-голубыми  глазами,  с
правильными чертами умного лица,  с  гордо  закинутой  головой,  обрамлённой
великолепными рыжеватыми косами. Её звали Аполлинария  Прокофьевна  Суслова,
ей было 22 года, она слушала лекции в университете.
      В том, что Аполлинария первая предложила своё сердце Достоевскому, нет
ничего  удивительного,  или  неправдоподобного:  во  всех  странах,  во  все
времена юные девушки 'обожают' известных писателей и артистов  и  делают  им
признания - письменно и устно. Правда, и по возрасту, и по складу  характера
Аполлинария как будто не могла принадлежать к секте восторженных  поклонниц.
Достоевский ей ответил, и они стали видеться - сперва  в  редакции  журнала,
затем в доме брата Михаила и, наконец, наедине.
      Конечно, Достоевский прежде всего должен был почувствовать  очарование
её красоты и молодости. Он был на 20 лет старше её, и его  всегда  тянуло  к
очень  молодым  женщинам.  Свои  сексуальные  фантазии  Достоевский   всегда
переносил,  'объективировал',  на  молодых  девушек.   Независимо  от  того,
насколько справедливо предположение, будто и сам он знал подобные  соблазны,
он  отлично  понимал  и  описывал  физическую  страсть  зрелого  мужчины   к
подросткам и двенадцатилетним девочкам.
      Судя по разным указаниям в её дневнике и письмах, она 'ждала' до  23-х
лет. Иными словами Достоевский был её первым мужчиной. Он  был  также  и  её
первой  сильной  привязанностью.  Окончательное  сближение   между   ней   и
Достоевским произошло после его возвращения  из  заграницы.  В  начале  1863
года они уже были любовниками, в то время Марья Дмитриевна  ещё  была  жива.
Слишком многое огорчало и унижало молодую девушку в её  первом  мужчине:  он
подчинял их встречи  писанию,  делам,  семье,  всевозможным  обстоятельствам
своего трудного существования. К Марье Дмитриевне  она  ревновала  глухой  и
страстной ревностью - и не хотела принимать объяснений Достоевского, что  он
не может развестись с больной, умирающей женой. Она не могла согласиться  на
неравенство в  положении:  она  отдала  для  этой  любви  всё,  он  -ничего.
Всячески заботясь о жене, он ничем не жертвовал  для  Аполлинарии.  Конечно,
для Достоевского было весьма  соблазнительно  подчинять  себе  именно  такую
женщину, как Аполлинария, это  было  поинтереснее,  чем  владеть  безгласной
рабыней, а отпор лишь усиливал наслаждение. Приключение выросло в  настоящую
страсть. Весною 1863 года он уже был так увлечён Аполлинарией,  что  не  мог
дня провести без неё. Она была всем, что красило его жизнь вне дома. Он  жил
теперь двойным  существованием,  в  двух  друг  на  друга  непохожих  мирах.
Позднее они решают вдвоём поехать летом заграницу. Аполлинария уехала  одна,
он должен был последовать за ней, но не мог выбраться до августа.
      Разлука с Аполлинарией только разжигала его страсть. Но по  приезде  к
ней она сказала, что любит другого. Только тогда он осознал, что  произошло.
Так вот для чего он нёсся в Париж! На следующий день Аполлинария приехала  к
нему и они много разговаривали. Она сказала, что её любимый избегает  её,  и
не любит её.  С  этого  момента  она  обо  всём  советуется  с  Достоевским,
конечно, не думая, каково же это было ему!  Она  спрашивает,  как  отомстить
Сальвадору (её любимому), читает проект письма, которое должно уязвить  его,
обсуждает, проклинает…В эти нелепые  дни,  когда  она  плакала  на  груди  у
Достоевского  о  поруганной  любви  к  другому,  а  он  давал  ей  дружеские
указания, как затушить обиду, и было решено, что оба всё-таки  поедут  в  то
самое путешествие, о котором они мечтали, надеясь пожить вдвоём, на воле.
      Хотя Достоевский и примирился с тем, что  ему  приходилось  устраивать
сердечные дела  той  самой  женщины,  которая  ему  изменила  и  которую  он
продолжал  любить  и  желать,  он,  несомненно,  надеялся,  что   во   время
путешествия ему удастся вернуть её к себе, тем более  что  половая  связь  с
Аполлинарией была довольно крепка: он был её любовником  вот  уже  несколько
месяцев - и её первым мужчиной. Обещая ей быть 'как  брат',  чтобы  добиться
её согласия на поездку, он, конечно, скрывал свои истинные  намерения.  Она,
повидимому, хорошо это понимала, но отнюдь не собиралась  удовлетворить  его
желания. У неё было смешанное чувство к Достоевскому. В  Петербурге  он  был
господином положения, и властвовал, и мучил её, да и, пожалуй, любил  меньше
чем она. А теперь любовь его не только не  пострадала,  но  даже,  наоборот,
усилилась от её измены. В неверной игре любви  и  мучительства  переменились
места  жертвы  и  палача:  побеждённая  стала  победительницей.  Достоевский
должен был очень скоро это испытать. Но когда он отдал себе  в  этом  отчёт,
для сопротивления оказалось слишком  поздно,  и  к  тому  же  вся  сложность
отношений с Аполлинарией сделалась для него источником тайной сладости.  Его
любовь к молодой девушке вступила в новый жгучий круг:  страдать  из-за  неё
стало наслаждением.
      Ежедневное общение с  Аполлинарией  физически  распаляло  его,  и  он,
действительно сгорал на медленном огне своей  неудовлетворённой  страсти.  А
поведение Аполлинарии смущало и волновало, потому  что  ничуть  не  помогала
ему побороть дурные инстинкты и обуздать порывы.Наоборот, она  вызывала  их,
дразнила его и отказывала ему в физической близости с едким удовольствием.
      Иногда, хотя и очень редко, в ней действительно пробуждалась жалость к
её измученному спутнику, и она преставала терзать его.
      Позднее они отправились в Рим и оттуда он пишет другу, прося о высылке
денег, но он ничего не пишет об отношениях с Аполлинарией.
      Внезапно они решили расстаться,  когда  Достоевскому  необходимо  было
возвратиться  в  Россию.Достоевский  же  оказался  в  Гамбурге,  где   снова
окунулся в  азартную  игру  и  потерял  последние  деньги.  Он  шлёт  письмо
Аполлинарии с мольбой о помощи. Но у неё нет желания.
      После смерти Марьи Димитриевны Достоевский пишет Аполлинарии, чтоб она
приехала. Но она  не  желает  его  видеть.  Он  постоянно  сомневался  в  её
чувствах и настроениях и никак не мог ясно прочитать  в  сердце  собственной
возлюбленной. Точно ли она собиралась его покинуть? Был ли это конец или  же
перерыв, после которого она целиком будет принадлежать ему? Всё  было  зыбко
и непонятно в Аполлинарии, точно он блуждал по топи,  рискуя  каждую  минуту
провалиться в роковую трясину.
      Но в то время, как она отбрасывала  обыденное  благополучие  и  тщетно
пыталась развеять тоску, Достоевский изнемогал под двойным бременем забот  и
одиночества, и искал самых фантастических выходов  из  положения.  Вскоре  в
его  отношении  к  Аполлинарии  наступил  кризис.   Сперва   он   попробовал
отвлечься, беря, что попадалось под руку. В его жизни опять заводятся какие-
то случайные женщины. Затем он решил, что  спасение  его  -  в  женитьбе  на
хорошей чистой девушке. Случай знакомит его с красивой и  талантливой  20-ти
летней барышней из отличной дворянской семьи, Анной  Корвин-Круковской,  она
очень подходит к роли спасительницы, и Достоевскому кажется, что  он  в  неё
влюблён. Через месяц он уже готов просить её руки, но из этой  затеи  ничего
не выходит, и в те самые месяцы, он усиленно посещает сестру Аполлинарии,  и
открыто поверяет ей свои сердечные невзгоды. Вмешательство  Надежды  (сестры
Аполлинарии), очевидно, повлияло на  её  строптивую  сестру,  и  между  ними
произошло нечто  вроде  примирения.  Вскоре  Достоевский  покинул  Россию  и
отправился к Аполлинарии. Он не видал её два года.  С  тех  пор  любовь  его
питалась воспоминаниями и игрой воображения.
      Когда они, наконец, встретились, Достоевский  сразу  увидал,  как  она
изменилась. Она стала холоднее и отчуждённее. Она с насмешкой говорила,  что
его высокие порывы - банальная чувствительность,  и отвечала  презрением  на
его страстные поцелуи.  Если  и  были  моменты  физического  сближения,  она
дарила ему их точно милостыню - и она всегда вела себя  так,  точно  ей  это
было ненужно или тягостно. Достоевский  пробовал  бороться  за  эту  любовь,
рассыпавшуюся прахом, за мечту о ней - и заявил Аполлинарии, что она  должна
выйти за него замуж. Она,  по  своему  обыкновению,  ответила  резко,  почти
грубо. Вскоре они снова начали ссориться. Она перечила ему,  издевалась  над
ним или же обращалась с ним, как с мало интересным,  случайным  знакомым.  И
тогда Достоевский начал играть в рулетку. Он проиграл всё, что было у  него,
и у неё, и когда она решилась уехать, Достоевский не удерживал её.
      После отъезда Аполлинарии Достоевский очутился в совершенно  отчаянном
положении. Затем у  него  случился  припадок,  он  долго  отходил  от  этого
состояния. Аполлинария приехала в Петербург, и тотчас же произошло  то,  что
неминуемо должно было случиться. Достоевский ещё  решительнее  предложил  ей
выйти за него замуж. Но она не изменила своего решения:  она  не  только  не
собиралась соединить  своей  судьбы  с  Достоевским,  но  за  четыре  месяца
привела их отношения к бесповоротному разрыву. Весною 1866 года  Аполлинария
уехала в деревню, к брату. Она и Достоевский простились, отлично  зная,  что
пути их никогда больше не пересекутся.
      В Петербурге она нанесла окончательный  удар  по  прошлому,  порвав  с
Достоевским, от кого, по её мнению, и пошли все беды.  Но  свобода  принесла
ей мало радости. Позже она вышла замуж, но совместная  жизнь  не  сложилась.
Окружающие очень  страдали  от  её  властного,  нетерпимого  характера.  Она
умерла в 1918 году, 78 лет от роду, вряд ли подозревая, что по  соседству  с
ней, на том же крымском побережье, в тот же самый год,  закончила  свои  дни
та, кто, пятьдесят лет тому назад, заступила  её  место  в  сердце  любимого
человека и стала его женой - Анна Григорьевна Достоевская.
      По совету своего очень хорошего  знакомого,  Достоевский  решил  взять
стенографистку для осуществления своего 'эксцентрического плана',  он  хотел
напечатать роман 'Игрок'. Стенография была в то время новинкой,  владели  ею
немногие, и Достоевский  обратился  к  учителю  стенографии.  Тот  предложил
работу над романом своей  лучшей  ученице,  Анне  Григорьевне  Ситкиной,  но
предупредил её, что у писателя 'странный и мрачный характер' и что  за  весь
труд - семь листов большого формата - он заплатит лишь 50 рублей.
      Анна  Григорьевна  поспешила  согласиться  не   только   потому,   что
зарабатывать деньги своим трудом было её мечтой, но и потому, что она  знала
имя Достоевского и читала  его  произведения.  Возможность  познакомиться  с
известным писателем и даже помогать ему в литературной работе  обрадовала  и
взволновала её. Это была необыкновенная удача.
      Получив от учителя адрес Достоевского, она плохо спала  всю  ночь:  её
пугало, что завтра придётся разговаривать с таким учёным и умным  человеком,
она заранее трепетала. На  следующий  день  она  явилась  по  адресу.  Когда
Достоевский вошёл  в  комнату,  где  его  ждала  Анна  Григорьевна,  молодая
девушка обратила внимание на его разные  глаза.  Хотя  он  выглядел  гораздо
моложе, чем она предполагала, он её  слегка  разочаровал.  В  общем,  первое
впечатление от Достоевского было у неё  тяжёлое.  Впрочем,  оно  рассеялось,
когда она пришла к нему во второй раз. Он сказал, что ему  понравилось,  как
она себя вела при их первой встрече.
      Только впоследствии она поняла до чего он был одинок в это  время,  до
чего нуждался в тепле  и  участии.  Ей  очень  понравились  его  простота  и
искренность - но от слов и  манеры  говорить  этого  умного,  странного,  но
несчастного, точно всеми  заброшенного  существа,  у  неё  что-то  ёкнуло  в
сердце. Она потом сказала матери о  сложных  чувствах,  пробуждённых  в  ней
Достоевским: жалость,  сострадание,  изумление,  неудержимая  тяга.  Он  был
обиженный жизнью, замечательный, добрый  и  необыкновенный  человек,  у  неё
захватывало дух, когда она слушала его, всё в  ней  точно  перевернулось  от
этой встречи.
      Для  этой  нервной,  слегка  экзальтированной  девушки,  знакомство  с
Достоевским было огромным событием: она  полюбила  его  с  первого  взгляда,
сама того не сознавая.
      С этих пор они ежедневно работали по несколько  часов.  Первоначальное
чувство неловкости исчезло,  они  охотно  разговаривали  в  перерывах  между
диктовкой.  Он  с  каждым  днём  всё  больше  привыкал  к  ней,  называл  её
'голубчик, милочка', и её радовали эти ласковые  слова.  Он  был  благодарен
своей сотруднице, не жалевшей ни времени, ни сил, чтобы помочь ему. Они  так
полюбили беседовать по душам, так привыкли друг к  другу  за  четыре  недели
работы, что оба испугались,  когда  'Игрок'  подошёл  к  концу.  Достоевский
боялся прекращения знакомства с Анной Григорьевной. 29  октября  Достоевский
продиктовал  заключительные  строки  'Игрока'.  Через  несколько  дней  Анна
Григорьевна пришла к нему, чтобы сговориться насчёт  работы  над  окончанием
'Преступления и наказания'. Он явно обрадовался её  приходу.  И  он  тут  же
решил сделать ей предложение. Но в тот момент, когда  он  делал  предложение
своей стенографистке, он ещё не подозревал, что она займёт в его сердце  ещё
большее место, чем все другие  его  женщины.  Брак  был  ему  необходим,  он
сознавал это и готов был жениться на  Анне  Григорьевне  'по  расчету'.  Она
согласилась.
      Во время короткого жениховства оба были очень  довольны  друг  другом.
Достоевский каждый  вечер  приезжал  к  невесте,  привозил  ей  конфеты…  И,
наконец,  всё  было  готово:  квартира  снята,   вещи   перевезены,   платья
примерены, и 15 февраля 1867 года,  в  присутствии  друзей  и  знакомых,  их
обвенчали.
      В первые дни после брака царила  весёлая  суматоха.  Родные  и  друзья
приглашали 'молодых' на вечера и обеды, и за всю свою жизнь  они  не  выпили
столько шампанского, как за эти две недели. Но начало оказалось дурным:  они
плохо понимали друг друга, он думал, что ей с  ним  скучно,  она  обижалась,
что он как будто избегает её.  Через  месяц  после  брака  Анна  Григорьевна
пришла в  полуистерическое  состояние,  так  как  в  доме  была  напряжённая
атмосфера, с мужем она едва видится и у них нет даже той душевной  близости,
какая создалась при совместной работе. И Анна Григорьевна предложила  уехать
за границу. Проект заграничной поездки  очень  понравился  Достоевскому,  но
чтобы достать денег, ему пришлось ехать в Москву,  к  сестре  и  он  взял  с
собой жену. В Москве Анну Григорьевну ждали новые испытания: в семье  сестры
Достоевского, её приняли враждебно. Хотя вскоре  они  поняли,  что  она  ещё
девочка, явно обожавшая мужа, и они приняли в своё лоно новую родственницу.
      Вторым мученьем оказалась ревность  Достоевского:  он  устраивал  жене
сцены по самому пустяшному поводу. Однажды он был так зол,  что  забыл,  что
они  находятся  в  гостинице,  и   закричал  во   весь   голос,   лицо   его
перекосилось, он был страшен, она испугалась, что он её  убьёт,  и  залилась
слезами. Тогда только он опомнился, стал целовать ей руки,  сам  заплакал  и
признался в своей чудовищной ревности. Сцены и трудности не скрыли,  однако,
от супругов одного факта: в  Москве  их  отношения  значительно  улучшились,
потому что они оставались вместе гораздо больше, чем в Петербурге.  Сознание
это укрепило в Анне Григорьевне желание поехать заграницу  и  провести  хотя
бы два-три месяца  в  уединении.  Но  когда  они  вернулись  в  Петербург  и
объявили о своём намерении, в семье поднялся шум  и  переполох.  Все  начали
отговаривать Достоевского от заграничной поездки, и  он  совсем  пал  духом,
заколебался и уже собирался отказаться от заграничной поездки. И  вот  тогда
Анна  Григорьевна  неожиданно  показала  скрытую  силу  своего  характера  и
решилась на крайнюю меру:  она  заложила  всё  что  у  неё  было  -  мебель,
серебро, вещи, платья, всё, что она выбирала и покупала с такой радостью.  И
вскоре они выехали заграницу. Они собирались провести в Европе  три  месяца,
а вернулись оттуда через четыре с лишком года. Но за  эти  четыре  года  они
успели позабыть о неудачном начале их  совместной  жизни:  она  превратилась
теперь в тесное, счастливое и прочное содружество.
      Они пробыли некоторое время в Берлине, затем, проехав через  Германию,
они обосновались в Дрездене. Здесь-то  и  началось  их  взаимное  сближение,
очень скоро рассеявшее все его  тревоги  и  сомнения.  Они  были  совершенно
различные люди - по возрасту, темпераменту, интересам, уму, но у них было  и
много общего, и счастливая комбинация сходства и различия  обеспечила  успех
их брачной жизни.
      Анна Григорьевна была застенчива и только  наедине  с  мужем  делалась
бойкой и  проявляла  то,  что  он  называл   'скоропалительностью'.  Он  это
понимал и ценил:  сам  был  робок,  смущался  с  чужими  людьми  и  тоже  не
испытывал никакого стеснения только наедине с женой, - не то, что  с  Марьей
Дмитриевной или Аполлинарией. Её  молодость  и  неопытность  действовали  на
него успокоительно, обнадёживали и рассеивали его комплексы  неполноценности
и самоунижения.
      Обычно, в  браке  близко  узнают  недостатки  друг  друга,  и  поэтому
возникает  лёгкое  разочарование.  У  Достоевских,  наоборот,  от   близости
раскрылись  лучшие  стороны  их  натуры.  Анна  Григорьевна,  полюбившая   и
вышедшая замуж за Достоевского, увидала, что он  совершенно  необыкновенный,
гениальный, страшный, трудный, а  он,  женившийся  на  усердной  секретарше,
открыл, что не только он 'покровитель и защитник  юного  существа',  но  она
его 'ангел хранитель', и друг,  и  опора.  Анна  Григорьевна  горячо  любила
Достоевского как  мужчину  и  человека,  любила  смешанной  любовью  жены  и
любовницы, матери и дочери.
      Выходя замуж за Достоевского, Анна Григорьевна вряд ли  отдавала  себе
отчёт в том, что её ждало, и только после брака  поняла  трудность  вставших
перед ней вопросов. Тут были  и  его  ревность  и  подозрительность,  и  его
страсть к игре, и его болезни, и его  особенности  и  странности.  И  прежде
всего проблема физических отношений. Как и во всём  остальном,  их  взаимное
приспособление  пришло  не  сразу,  а  в  результате   длительного,   иногда
мучительного процесса.
      Достоевский был с ней счастлив, потому что она дала естественный выход
всем его склонностям и странным фантазиям. Её роль  была  освободительная  и
очистительная. Она сняла поэтому с него бремя вины: он перестал  чувствовать
себя грешником или развратником.
      Брак их развивался физически и морально.  Процесс  этот  был  облегчен
тем, что они на очень долгий срок оказались вместе и наедине. В сущности  их
поездка заграницу и была их свадебным путешествием: но  длилось  оно  четыре
года. И к тому моменту, когда у Анны  Григорьевны  стали  рождаться  дети  -
душевное взаимное и половое приспособление супругов было  закончено,  и  они
смело могли сказать, что брак их счастливый.
      Затем им пришлось многое пережить, а особенно  ей.  Достоевский  снова
начал играть в казино, и проиграл  все  деньги,  Анна  Григорьевна  заложила
всё, что у них было. После этого они переехали в Женеву и жили  там  на  то,
что высылала им мать Анны Григорьевны. Они вели очень скромный и  регулярный
образ жизни. Но не смотря на все помехи, сближение их всё  усиливалось  и  в
радости и в горе.
      В феврале 1868 года у  них  родилась  дочь.  Достоевский  был  горд  и
доволен своим отцовством  и  страстно  любил  ребёнка.  Но  маленькая  Соня,
'милая, ангел', как он называл её, не  выжила,  и  в  мае  они  опустили  её
гробик в могилку на Женевском  кладбище.  Они  тут  же  покинули   Женеву  и
переехали в Италию. Там они немного отдохнули  и  снова  двинулись  в  путь.
Через некоторое время они снова оказались в Дрездене, и там у  них  родилась
вторая дочь, они назвали её Любовью. Родители тряслись над ней, но она  была
крепким ребёнком. Но материальное положение  было  очень  трудным.  Позднее,
когда Достоевский дописал 'Идиота', у них появились деньги.  Они  прожили  в
Дрездене весь 1870 год, и за это время брак их устоялся, принял  законченные
формы - и физически, как сожительство двух близких  людей,  и  как  семейный
организм.
      Но внезапно они решают вернуться в Россию. Оснований  для  этого  было
очень много. 8-ого июня 1871 года они переехали в Петербург: через неделю  у
Анны Григорьевны родился сын Фёдор.
      Начало жизни в России было трудным: дом Анны Григорьевны был продан за
бесценок, но они не сдавались. За четырнадцать лет жизни с Достоевским  Анна
Григорьевна испытала  немало  обид,  тревог  и  несчастий  (второй  их  сын,
Алексей, родившийся в 1875 году, вскоре умер), но она никогда не  жаловалась
на свою судьбу.
      Можно  с  уверенностью  утверждать,  что  годы,  проведённые  с  Анной
Григорьевной  в  России,  были  самыми  спокойными,  мирными   и,   пожалуй,
счастливыми в его жизни. Налаженность  жизни  и  половая  удовлетворённость,
приведшая в 1877 к полному исчезновению эпилепсии, мало изменили характер  и
привычки Достоевского. Ему было далеко  за  пятьдесят,  когда  он  несколько
успокоился - хотя бы внешне - и начал привыкать к семейной жизни
      Горячность и подозрительность его ничуть не уменьшилась с  годами.  Он
часто поражал незнакомых людей в обществе  своими  гневными  замечаниями.  В
шестьдесят лет он был так же ревнив, как и в молодости. Но он был и  так  же
страстен в проявлениях своей любви.
      К старости  он  до  того  привык  к  Анне  Григорьевне  и  семье,  что
совершенно не мог без них  обходиться.  В  1879  году  и  начале  1880  года
здоровье Достоевского сильно  пошатнулось.  В  январе  у  него  от  волнения
произошёл разрыв лёгочной артерии, а через два  дня  начались  кровотечения.
Они усиливались, врачам не удалось их остановить, он несколько раз впадал  в
беспамятство. 28 января 1881 года  он  подозвал  к  себе  Анну  Григорьевну,
взял за руку и прошептал: 'Помни, Аня, я  тебя  всегда  горячо  любил  и  не
изменял тебе никогда, даже мысленно'. К вечеру его не стало.
      Анна Григорьевна сохранила загробную верность мужу. В  год  смерти  ей
исполнилось лишь 35 лет,  но  она  сочла  свою  женскую  жизнь  конченной  и
посвятила себя служению его имени. Она умерла в Крыму,  одинокая,  вдали  от
семьи и друзей, в июне 1918 года - и с  ней  сошла  в  могилу  последняя  из
женщин, которых любил Достоевский.