Рефераты - Афоризмы - Словари
Русские, белорусские и английские сочинения
Русские и белорусские изложения
 

Образ медсестры в отечеcтвенной литературе

Работа из раздела: «Медицина»

Но надо жить без самозванства.

Так жить, чтобы в конце концов

Привлечь к себе любовь пространства.

Услышать будущего зов.

Б. Пастернак



      Эти  пастернаковские  строки  выглядят  эпиграфом  к  роману   “Доктор
Живаго”, над которым Борис Леонидович работал  около  четверти  века.  Роман
как бы вобрал его самые сокровенные мысли и чувства. И  вот  на  склоне  лет
роман завершен, окончательный вариант подготовлен к печати,  но  опубликован
роман был только за границей. В 1958 г. за него Пастернаку  была  присуждена
Нобелевская премия. На Родине же Бориса Леонидовича не признавали. В  газете
“Правда”  была   опубликована   статья   Заславского   “Шумиха   реакционной
пропаганды  вокруг  литературного  сорняка”.  Автор  статьи  утверждал,  что
Пастернак якобы никогда не был “подлинно советским писателем” и даже в  свое
золотое время “не  числился  в  мастерах  первого  класса”.  Поэта  называли
“предателем”, “внутренним эмигрантом”. Он был исключен из  Союза  писателей.
Пастернак заявил, что отказывается от премии и  ни  при  каких  условиях  не
покинет  Советского  Союза.  Он  тяжело  переживает  обрушившиеся  на   него
огульные обвинения и измену некоторых друзей.
      Эти события ускорили его кончину.
      А  вот  проводить  поэта  в  последний  путь  пришли   многие   лучшие
представители советской интеллигенции. Твардовский  на  встрече  с  Хрущевым
сказал: “Так вот по сравнению с Пастернаком я не слишком крупный поэт”.
      Мировой известностью Пастернак  пользовался  всегда.  Роман,  ходивший
тридцать лет в самиздатовских экземплярах, наконец опубликовали.
      В произведениях Пастернака главный герой  —  человек,  его  душа,  его
судьба, сочувствие и понимание. Академик Д. С. Лихачев считает, что  “Доктор
Живаго” даже не роман, а род автобиографии, и убедительно обосновывает,  что
это  биография  времени.  “В  романе  главная  действующая  сила  —   стихия
революции”. Глазами героя мы видим разгул убийства и беззакония,  разруху  и
голод, воодушевление простых людей, их надежду  на  лучшую  жизнь  и  кровь,
кровь, кровь. Герой бежит от этой вакханалии  насилия.  Ему  хочется  покоя,
обычной жизни в кругу семьи, примитивнейшего счастья. Но и  на  это  у  него
нет права. Господствуют только два цвета времени.  Третьего  не  дано.  Этот
путь ведет в тупик. А почему  надо  выбирать?  Почему  нельзя  просто  жить,
радоваться солнцу и любви, покою и бесконечному  счастью?  Всегда  находятся
люди, которым дана власть, некое право вмешиваться в чужую  жизнь  и  кроить
ее по неким стандартам, в угоду себе, времени, обстоятельствам.
      Философский итог  всему  подводит  героиня  романа.  “Лара  шла  вдоль
полотна по тропинке, протоптанной  странниками,  и  сворачивала  на  луговую
стежку,  ведшую  к  лесу.  На  одномгновение   смысл   существования   опять
открывался Ларе. Она тут,— постигала она,— для  того,  чтобы  разобраться  в
сумасшедшей прелести земли и все назвать по имени, а если это  будет  ей  не
по силам, то, из любви к жизни,  родить  себе  преемников,  которые  сделают
это”.
      Роман “Доктор Живаго” в девяностые годы был опубликован  в  России,  и
читатели его приняли восторженно.  Многие  находили  его  стиль  похожим  на
тургеневский или даже бунинский с подробным и  многословным  описанием.  Да,
безусловно, Пастернак — наследник традиций русской  классики,  и  не  только
внешне: в лексике, манере излагать свои мысли. Эта  связь  намного  сложнее,
чем может  показаться  на  первый  взгляд.  Пастернак  —  писатель-гуманист,
продолжающий традиции русской  литературы  в  главном:  нести  людям  добро,
любовь, справедливость. Будучи гениальным  поэтом,  он  прекрасно  чувствует
слово. Отсюда отточенность его фраз, их  лаконизм  и  неподражаемая  красота
богатейшего русского языка.

И прекрасно, что это произведение вернулось в Россию,  оно  помогает  понять
происходящее сегодня, так как не потеряло актуальности в настоящие  дни.  Не
об этом ли мечтал Пастернак, работая над романом,  он  хотел  быть  полезным
Родине, быть читаемым, популярным. Все это пришло, к сожалению,  поздно,  но
пришло. И это главное!
      Герой  романа  Пастернака  'с  гимназических лет  мечтал  о прозе,   о
книге жизнеописаний,  куда  бы  он  в  виде  скрытых  взрывчатых  гнезд  мог
вставлять самое ошеломляющее из того, что он успел  увидеть  и   передумать.
Но для такой книги он был еще  слишком   молод,   и   вот   он   отделывался
вместо  нее  писанием стихов,  как  писал  бы  живописец всю  жизнь этюды  к
 большой задуманной картине'.
         Это  описание мечты  Юрия  Живаго,  как  и  многое другое в романе,
  замешено  на  автобиографических  'дрожжах'  и  может  быть  отнесено    к
творческому   опыту    самого   автора.    Состояние  'физической  мечты   о
книге',  которая 'есть  кубический кусок горячей,   дымящейся   совести   --
и  больше  ничего',  владело  Пастернаком  с   первых  шагов  в  литературе,
сопровождаясь ясным пониманием  того,   что   'неумение  найти   и   сказать
правду  - недостаток,  которого  никаким   умением   говорить   неправду  не
покрыть'.
      В      рукописном     отделе     Института     мировой      литературы
сохранилась  обложка  предложенного  к   печати  фрагмента  романа  с  двумя
зачеркнутыми названиями --  'Когда  мальчики выросли' и 'Записки Живульта'.
       Смысловое  тождество  фамилий  Живульт   и  Живаго  очевидно  и  само
по    себе    свидетельствует    об   их   несомненной  эмблематичности,   а
не   случайном   происхождении.  Еще  большее   значение    для   осмысления
единства  всего  творческого  пути Пастернака  приобретает  это   тождество,
 если  учесть,  что в рукописях   ранних   набросков   прозы   начала   10-х
годов,  во фрагменте,  носящем заглавие  'Смерть  Реликвимини',  встречается
вариант  его имени -- П_у_р_в_и_т (от искаженного французского pour  vie  --
ради жизни), образующего вместе с двумя другими -- Живульт   и   Живаго   --
   триаду   тождественных  по  смыслу имен-эмблем.  В   тройственной   форме
этого по существу единого  имени   заключена   центральная   интуиция  всего
пастернаковского творчества  --  интуиция  бессмертия  жизни.  Его  герои  –
поэт  Реликвимини-Пурвит,   возникший  в  самом  начале   творческого   пути
Пастернака,  и  поэт  Юрий  Живаго, этот путь увенчивающий, --  страдают   и
умирают,   чтобы  чудо  жизни  обрело   бессмертие   в   и   слове.    Можно
предположить,  что  та  же тема  лежала  в  основе  неоконченных    'Записок
Патрикия  Живульта'.  Имя  героя  --  Патрикий    --   как   и   большинство
имен   персонажей   будущего  'Доктора   Живаго'   --   тоже    выбрано   не
случайно, и этот выбор может  быть  объяснен   сопоставлением  его  значимой
'внутренней
 формы'  с  одним из ранних вариантов заглавия 'Доктора Живаго'  --   'Нормы
нового  б_л_а_г_о_р_о_д_с_т_в_а'.   Таким   образом,  смысл   словосочетания
'Патрикий Живульт' приблизительно может быть  передан  как  'рыцарь  жизни'.
'Записки   Патрикия   Живульта'   --   'генеральная'  проза астернака   30-х
 годов   --   были  несомненно  важнейшим  звеном,  сязующим   воедино   все
прежние  попытки  'большого романа' с амыслом  'Доктора Живаго'.  Целый  ряд
мотивов, положений, имен   топонимов   в  дошедшей  до  нас  части  ('Начало
прозы 36 года') казывают  на  это   с   полной   ясностью.  Композиция  этой
части оспроизводит  композицию  'Повести'  (действие   начинается  на  урале
во  время  первой  мировой  войны  и  затем  переносится  в  начало   1900-х
годов).  Явная  претендентка  на  роль героини
      Евгения  Викентьевна  Истомина  --  это  выросшая  Женя  Люверс,  хотя
обстоятельства   ее  детства  изложены  иначе,  чем  в  ранней повести.   Ее
 муж,  'физик  и математик' в гимназии уральского города  Юрятина,  ушел  на
войну  добровольцем  и,  как  Стрельников,  пропал    без    вести.    Облик
Истоминой  в  'романе  о  Патрике' предвосхищает  некоторые  черты   будущей
Лары Антиповой. Как и героиня 'Доктора Живаго',  Истомина  одна  воспитывает
дочь Катю.
      В  образе  Патрикия,  от имени которого ведется  повествование,  легко
опознаются  автобиографические  черты,  с   одной   стороны,   и   признаки,
сближающие  его  с  Юрием  Живаго,  --  с  другой.
      Настоящее    воспитание    Патрик   получает   в    доме    Александра
Александровича  и  Анны Губертовны (в  'Докторе  Живаго'  –  Анны  Ивановны)
Громеко   вместе   с  их  дочерью  Тоней,  которая впоследствии   становится
 его   женой   и  матерью  его  сына  Шуры.  Мотивы   влечения   Патрика   к
Истоминой предвосхищают описания чувств   Юры   к   'девочке   из    другого
 круга':  'Истомина единственная  из  нас  была   человеком   с   откровенно
разбитой жизнью.  Она  всех  полнее   отвечала   моему   чувству  конца.  Не
посвященный  в  подробности ее истории, я  в  ней  угадывал  улику  времени,
человека в неволе, помещенного во всем бессмертии  его  задатков  в  грязную
клетку каких-то закабаляющих обстоятельств.
      И  прежде всякой тяги к ней самой меня потянуло к  ней  именно  в  эту
клетку'.
       Образ 'человека в  неволе,   в  клетке'  поясняет  происхождение  еще
одной  'говорящей'  фамилии   в   романе   'Доктор  Живаго'  --  Гишар   (от
французского guichet  --  тюремное  окошко)   и,   в  сочетании  с   русским
значением  имени   Лариса   (чайка),   делает  понятным   обилие   'птичьих'
ассоциаций   в   описаниях   героини  романа.    Сближению    Патрикия     и
Истоминой,    фабульно    не  завершенному,   предшествует   отъезд    семьи
первого  с  Урала.
      Внимательный  читатель,   потрудившись  сравнить  оба  текста,  сможет
обнаружить еще немало признаков их преемственной связи.
      Спустя  год  после  опубликования  романа  'Доктор  Живаго'  миланским
издательством  Фельтринелли  (1957),   приведшего   к  скандально  известной
травле  Пастернака  на   родине   (ее    история   заслуживает    отдельного
описания),    в   письме   к   известному  музыковеду  П.   П.   Сувчинскому
Пастернак сказал о своем романе слова,  которые  могут  служить опорой   для
 его  неискаженной интерпретации:
          '...Потребовалась   целая    жизнь,    ушедшая   на    то,     что
называлось    модернизмом,      на     фрагментаризм,      на     ф_о_р_м_ы:
политические,   эстетические, мировоззрительные   формы,    на  направления,
левые и правые, на споры направлений...
         А  жизнь  тем  временем  (войны,  владычество кретинических теорий,
гекатомбы человеческих существовании, вступление  новых  поколений),   жизнь
тем   временем  шла  своим  чередом  и   накопила  множество    полувекового
материала,  горы  нового  неназванного содержания,   из   которого  не   все
охватывается старыми формами (политическими, эстетическими, левыми,  правыми
и пр. и пр.), а часть,  самая  живая,  остается  еще  без  обозначения;  как
сознание ребенка.  И жалки те,  кто  хранит  верность  бесполезной  косности
старых определившихся принципов, соперничеству идей и  велениям  былой,   на
пустяки  растраченной  новизны,   а  не  смиряется  перед  простодушием    и
младенческой   неиспорченностью  свежего,   едва   народившегося,   векового
содержания. Надо было именно перестать принимать  во   внимание   привычное,
установившееся и  в  своем значении сплошь такое фальшивое, надо  было  душе
с ее совестью, способностями познания,   страстью,   любовью   и   нелюбовью
дать право на полный, давно назревший переворот, который перевел бы ее    из
 ее  неудобной,   вынужденной   скрюченности   в    более  свойственное  ей,
свободное, естественное положение.
        Вот  в  чем,   собственно  говоря,  вся  суть  и  значение  'Доктора
Живаго''.
          Герой  -  Юрий  Андреевич  Живаго,  врач,  мыслящий,  с  поисками,
творческой и  художественной складки,  умирает  в  1929  году.
      После него остаются  записки  и   среди  других  бумаг  написанные   в
молодые   годы   отделанные   стихи,   часть   которых   здесь  предлагается
 и   которые  во   всей  совокупности  составляют последнюю,  заключительную
главу романа. Автор'.
         Знаменательно,  что Пастернак относит смерть главного героя к  1929
  году,   времени   слома   образа   жизни   страны,   кануну   самоубийства
Маяковского,  году,  который в 'Охранной  грамоте'  назван  последним  годом
поэта.
         Роман о  докторе Живаго и  стихи,  написанные от его  имени,  стали
выражением радости,   превозмогающей  страх   смерти.   'По  наполнению,  по
ясности,  по  поглощенности  любимой  работой  жизнь  последних  лет   почти
сплошной праздник души для меня.  Я  более чем доволен ею,  я  ею  счастлив,
и роман есть выход и выражение этого счастья',  --  писал Пастернак  в  1955
году.  Послевоенная  одинокая  и   независимая  жизнь   была    каждодневным
преодолением смертной тяжести, светлым ощущением бессмертия, верностью ему.
      Он по собственному опыту говорил, что бессмертие  --  это  другое  имя
жизни,  немного  усиленное.  Духовное  преодоление смерти  Пастернак  считал
основой своего понимания новой  христианской истории человечества.
         'Века  и  поколения только после Христа вздохнули свободно.  Только
после  него  началась жизнь  в  потомстве,  и  человек умирает не  на  улице
под  забором,  а  у  себя  в  истории,  в  разгаре   работ,      посвященных
преодолению   смерти,   умирает,   сам посвященный этой теме', -- говорит  в
романе Веденяпин.
          В    свете   этой    исторической   традиции   жизнь    отдельного
человека,   социально  не  выделенного,  не  претендующего   на  привилегии,
на  то,  чтобы  с  ним  считались больше,  чем  с другими,   более  того  --
общественно лишнего, становится Божьей повестью. Вечной темой искусства.
         Творчески одаренный герой романа стремится к  занятию своим  делом,
и его взгляд становится,  силою обстоятельств, мерой и трагической   оценкой
  событий   века,   а    стихотворения   --  поддержкой   и   подтверждением
надежд  и  веры  в  долгожданное просветление и   освобождение,   предвестие
которых  составляет историческое содержание всех послевоенных лет.
         Читая и перечитывая роман, приходишь к мысли,  что  главное  в  нем
скорее  показано читателю,  чем   сказано  ему   в   жесткой,  настоятельной
форме.   Любовь  к   жизни,   чуткость   к    ее   голосу,доверие    к    ее
неискаженным проявлениям --  первейшая   забота  автора.   Это   проявляется
всего  сильнее в  речи  и  действиях главного,  --   лирического  героя   --
Юрия   Живаго.   Он   ценит  чувство  меры  и  знает,   к  каким   гибельным
последствиям приводит насильственное  вмешательство  человека  в  природу  и
историю.
         В    первую   очередь   ему   с   детства   ненавистны   те,    кто
себялюбиво вносит в  жизнь  соблазн,   пошлость,  разврат,  кому  не  претит
власть  сильного  над  слабым,   унижение  человеческого  достоинства.   Эти
отвратительные черты воплощены для  Юрия  в адвокате Комаровском,  сыгравшем
трагическую роль в его судьбе.
          Живаго     склонен      сочувствовать     нравственным     идеалам
революции, восхищаться ее героями,  людьми  прямых  действий,  как  Антипов-
Стрельников.  Но он  ясно  видит  и  то,   к  чему  неизменно  приводят  эти
действия. Насилие, по его  наблюдениям,  ни  к  чему,  кроме   насилия,   не
ведет.  Общий производительный ход  жизни нарушается, уступая место  разрухе
и  бессмысленным,  повторяющим  прежние,    призывам   и    приказам.     Он
видит,    как   власть  идеологической  схемы  губит   всех,    оборачиваясь
трагедией и для того,   кто  ее  исповедует  и  применяет.   Есть  основания
считать, что  именно  эта   убежденность  отличает   'Доктора   Живаго'   от
прозы, над которой Пастернак работал до войны.
          Юрию  Андреевичу  кажется  дикой  сама  идея  переделывать  жизнь,
поскольку жизнь не материал,  а  действующее начало,   по  своей  активности
намного   превосходящее   возможности   человека.
      Результат его   действий  лишь  в   меру  внимания  и   подчинения  ей
соответствует его благим намерениям. Фанатизм губителен.
         В   одном   из   черновых  вариантов  романа   отношению  Живаго  к
Стрельникову давалось такое объяснение:
         'Как он  любил  всегда  этих  людей  убеждения  и  дела,  фанатиков
революции  и   религии!   Как  поклонялся  им,   каким   стыдом  покрывался,
каким  немужественным казался себе   всегда   перед  лицом   их.    И    как
никогда,   никогда  не  задавался  целью  уподобиться   им   и   последовать
за  ними.   Совсем  в   другом  направлении  шла   его   работа  над  собой.
Голой правоты,  голой истины, голой святости неба  не  любил  он.  И  голоса
евангелистов и  пророков не покоряли бы его своей все вытесняющей  глубиной,
если  бы  в  них  не  узнавал  он  голоса  земли,   голоса   улицы,   голоса
современности,   которую  во   все  века  выражали   наследник  учителей  --
художники. Вот перед кем по совести благоговел он, а  не  перед  героями,  и
почитал  совершенство  творения,  вышедшего  из  несовершенных  рук,    выше
бесплодного самоусовершенствования человека'.



Список литературы.
   1. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Материалы для биографии. М., 1989.
   2. Воспоминания о Борисе Пастернаке. М., 1993.
   3. Борисов В.М., Пастернак Е.Б. Материалы к творческой  биографии  романа
      Б.Пастернака «Доктор Живаго» // Новый мир. 1998. № 6. С. 205–249.
   4. Лихачёв Д.С. Размышления над романом Б.Л. Пастернака  «Доктор  Живаго»
      // Пастернак Б. Доктор Живаго // Избранные произведения: В 2 т.  СПб.,
      1998. Т. 2.
   5. Иванова Н. Смерть и воскресение доктора Живаго // Юность. 1988. № 5.
   6. Колобаева Л.А. “Живая  жизнь”  в  образной  структуре  романа  «Доктор
      Живаго» Б.Пастернака // Русская словесность. 1999. № 3.


ref.by 2006—2022
contextus@mail.ru