Рефераты - Афоризмы - Словари
Русские, белорусские и английские сочинения
Русские и белорусские изложения
 

Платонов о войне

Работа из раздела: «Литература»


                                    План:



   I. Отношение к фашизму в довоенной прозе А. Платонова.         Война  –
      трагедия народа.


  II. Русский народ в годы войны.

1.  1. Семен Саввин – герой рассказа «Броня».
2.
      2. Образы крестьян, прежде мирных тружеников,  ставших
       защитниками  Отечества.

3.  3.  Душевное состояние человека во время боя.
4.
   4. Народный характер Великой Отечественной войны в прозе          А.
      Платонова.

   5. Смерть – «необходимое творчество жизни».  «Смерть победима…  Живое
      существо, защищаясь, само становится смертью для враждебной силы,
      которая несет ему гибель».


   6. Образы гитлеровских воинов в рассказах А. Платонова. Отношение
      русского народа к  завоевателям.

   7. Тема добра и зла в военной прозе А. Платонова.


   8. Рассказ «Сержант Шадрин» – история судьбы русского солдата.

   9. Возвращение солдата-победителя. Жизнь после войны.


III.     Произведения А. Платонова – размышления о главных вопросах
      человеческого   бытия.



                                              Я          бы          хотел,
                                              чтобы   некоторые       мыли,
                                              рожденные  войной   и  долгим
                                              опытом  жизни  и,       может
                                                быть,       имеющие   общую
                                              важность,  не  обратились   в
                                              забвение    вместе   с   моим
                                              прахом     и       послужили,
                                                   как     особого     рода
                                              оружие,    тому   же    делу,
                                              которому   служил и я.   А  я
                                              служил и служу  делу   защиты
                                              нашего     общего      отчего
                                              крова,            называемого
                                              Отчизной,       я     работаю
                                              всем    своим    духом…    на
                                              оборону     живой     целости
                                              нашей                  земли,
                                              которую    я полюбил      еще
                                                  в        детстве  наивным
                                              чувством,      а   позже    -
                                              осмысленно,               как
                                              солдат,               который
                                              согласен      отдать  обратно
                                                жизнь   за    эту    землю,
                                              потому       что       солдат
                                              понимает:      жизнь      ему
                                              одолжается    Родиной    лишь
                                              временно.        Вся    честь
                                              солдата     заключается     в
                                              этом   понимании;       жизнь
                                                 человека    есть      дар,
                                              полученный  им  от    Родины,
                                                и          при        нужде
                                              следует   уметь    возвратить
                                              этот  дар     обратно.


                                       А. Платонов.   «Размышления  офицера»

           Интерес, появившийся сейчас к судьбе   и   социально-нравственным
      исканиям    Андрея   Платонова,  вызван  к  действительности  духовным
      состоянием современного общества, переживающего перелом,  связанный  с
      переоценкой нашей истории и преодолением различных деформаций.
      Вопросы, которыми мы сегодня  задаёмся,  задачи,  которые  мы  решаем,
воспоминания, которые нас  тревожат,  ориентиры,  по  которым  мы  стремимся
прогнозировать и строить наше будущее - все это имеет большое  значение  для
возрождения нашего народа.
      Проза А. Платонова проникнута страстным, глубоко  сокровенным  поиском
«смысла  отдельного  и   общего   человеческого   существования»   в   эпоху
интенсивной ломки жизненного уклада и представлений о мире и человеке.
      «Как бы человек ни  хотел  применить  свою  жизнь,  прежде  всего  ему
необходимо обладание собственной жизнью; если же  ею,  его  жизнью,  владеют
другие люди, то есть человек несвободен, то он бессилен не только  применить
свои силы с благородной целью, как личность, но и вообще  не  существует…  В
будущем  человеке  элемент  свободы  осуществится   как   высшая   и   самая
несомненная реальность.  Больше  того,  эта  личная  свобода  будет  служить
объединению человечества, ибо свобода – это общественное  чувство и  она  не
может быть применима в эгоистических целях»   (А. Платонов.  «Карагёз»).
      При чтении произведений  А.  Платонова  нельзя  не  заметить,  что  он
охватывает весь воссоздаваемый им  противоречивый  мир  прежде  всего  своим
пониманием, и в этом всепроникающем понимании  заключается  универсальная  и
мудрая человечность художника.
      В силу этого обстоятельства создается  впечатление,  что  исторический
процесс в его искусстве носит  фатальный  характер,  однако  это  ошибочное,
иллюзорное представление.  На примере многих его произведений  видно,  сколь
велика роль человека в текущих делах  действительности.  С  особенной  силой
эта роль проявляется в тяжелое и трагическое время,  каким  является  период
Великой Отечественной Войны 1941 – 1945 годов. Как  писал   Л.Н.  Толстой  в
своем произведении  «Война  и  мир»  о  другой  Отечественной  Войне  нашего
народа: «12 июня силы Западной Европы перешли  границы  России,  и  началась
война,  то  есть  совершилось  противное   человеческому   разуму   и   всей
человеческой природе событие. Миллионы людей  совершали  друг  против  друга
такое  бесчисленное  количество  злодеяний,   обманов,   измен,   воровства,
подделок и выпуска  фальшивых  ассигнаций,  грабежей,  поджогов  и  убийств,
которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и  на  которые,  в
этот  период  времени,  люди,   совершавшие   их,   не   смотрели   как   на
преступления».
      Движущей силой этой агрессии против нашего народа  являлся  германский
фашизм. А.П. Платонов  предчувствовал  надвигающуюся  угрозу  и  задолго  до
начала  Великой  Отечественной  войны   думал   о   большой   антифашистской
литературе, которая обладала бы в  своем  источнике  очень  сильным  светом,
могущим проникнуть до самого  «адова дна» фашистской  души,  где  таятся  во
мгле ее будущие дела и намерения. Как художник  и  мыслитель,  он  увидел  в
европейском фашизме чудовищное извращение смысла жизни,  отступление  вспять
от  идеалов,   выработанных   многовековыми   усилиями   мировой   культуры.
Цивилизация, какой она предстала в обобщенных  картинах  рассказа  «Мусорный
ветер»,  являла  пример  превращения  человека  в  робота   с   однолинейной
программой на умерщвление действительности, на обрыв  творческих  социальных
и нравственных связей в обществе и истории:  миллионы людей  в  гитлеровской
империи «могли теперь не работать, а лишь  приветствовать:  кроме  них  были
еще сонмы и племена, которые сидели в канцеляриях  и  письменно,  оптически,
музыкально, мысленно,  психически  утверждали  владычество  гения-спасителя,
оставаясь сами безмолвными и  безымянными».  Гармонический   человек  с  его
верой в разум и добро, грезившийся передовым умам XIX века, исчез -  процесс
духовного распада порождал усовершенствованных уродов, увлекаемых  «мусорным
ветром» милитаризма на суету перед немой силой исторического  рока,  «смысла
которого суетящиеся не понимают».
         «Фашизм… кончится», писал А. Платонов в 30-е  годы,  «уничтожение…
злодеев  является  естественным  жизненным  делом»,  гитлеровская  бездушная
военная машина будет остановлена и уничтожена советским народом, ибо  «нигде
нет большего ощущения связи и родства людей между собою, как у нас».

    Во время войны, ожидая мобилизации  в  действующую  армию,           А.
Платонов несколько месяцев провел в Уфе с семьей, пока не пришел

вызов из Союза писателей на службу в  армейской  печати.   А.  Платонов,  не
теряя времени, исподволь изучает и накапливает военный материал,  встречаясь
с прибывшими с  фронта  ранеными.  Именно  здесь,  в  одном  из  госпиталей,
писатель знакомится с  будущим  героем  своего  первого   военного  рассказа
«Броня» – обыкновенным моряком Семёном  Саввиным, постоянно  занятым  мыслью
о том, как уберечь родной народ от гибели, а его землю от огня и  разорения.
Движимый  любовью  и  состраданием  к  Отчизне,  Саввин,   не   долечившись,
отправляется с рассказчиком на поиски бумаг с расчетами сверхпрочной  брони,
но погибает в неравной схватке с врагом.  «Я  поцеловал  его,  -   заключает
рассказ  автор,  -   я  попрощался  с  ним  навеки  и  пошел  выполнять  его
завещание о несокрушимой  броне.  Но  самое  прочное  вещество,  оберегающее
Россию от смерти, сохраняющее русский народ бессмертным, осталось в  умершем
сердце  этого  человека».  Так  был  открыт  художником  «новый  металл»   в
характере сражающегося народа: «твердый и вязкий, упругий и жесткий,  чуткий
и вечный, возрождающий сам себя против усилия его разрушить».

    Люди, знавшие А. Платонова в то время, вспоминали  впоследствии, что во
внешности писателя было что-то от мастерового,  рабочего  человека,  в  силу
необходимости ставшего солдатом, чтобы защитить свою родину. Был он мягок  и
прост в обращении, умел найти свое слово  для  каждого  –  будь  то  солдат,
генерал,  старуха  крестьянка  или  ребенок.  Говорил   глуховатым,   низким
голосом, спокойно и ровно. Но порой бывал и резок, колюч, всегда   абсолютно
нетерпим к фальши и хвастовству. Цепкий, острый взгляд  его  насквозь  видел
собеседника. Особенно душевно умел  Платонов  разговаривать  с  солдатами  –
тружениками войны.

    Духом  крестьянской  основательности  и  домовитости  существования   и
поведения  нашего  народа  на  войне  проникнуты  и  многие  рассказы     А.
Платонова, герои которых не утратили житейского  интереса  к  обыденному,  к
мелочам, к повседневности,  ко  всему  тому,  из  чего  складываются  заботы
мирного труженика. Внутри немецкого танка Прохоров («О  советском  солдате»)
нашел  мешочек  с  семенами сладкого клевера и «решил взять его на родину  в
хозяйство»; он  же «мог,  склонившись  на  дороге,  поднять  комок  земли  и
кинуть его на поле, - чтоб  и  этот  комок  тоже  мог  рожать  зерно,  а  не
растаптываться  без  пользы  в  прах  ногами».   Старослужащий-красноармеец,
расположившийся на ночлег в крестьянских сенях, слышит, как за  перегородкой
 «тяжко вздыхает, кашляет  и  чешется  боком  о  сучок  в  стене»  корова  –
последняя надежда хозяйки-вдовы, оставшейся с четырьмя детьми  («без  коровы
ей с детьми погибель» понимает солдат).

    В основе такого отношения к «житейской прозе»  лежит  и  вековой  труд,
нужда, хозяйский интерес, и  особый  порядок  чувств,  бескорыстная  великая
любовь к жизни, к созидательным началам в ней.  Тяжко вздыхающая  в  закутке
корова  невидимыми  узами  родства   соединяет   красноармейца   с   вдовой-
крестьянкой и её четырьмя детьми; дума об их судьбе будет согревать  солдата
в жестоком бою, где его ранит «в  грудь  насквозь»,  затем  и  в  госпитале,
выписавшись из которого он на пути в часть зайдёт  к  вдовице:   «Корова  её
телушкой отелилась, дети живы и здоровы, сама хозяйка тоже  ничего  живёт  и
видом подобрела… Я поговорил с вдовицей по душам…  дети её при мне  сиротами
не будут».

          Встреча   с   сухоруким    парнишкой   («Ветер   –   хлебопашец»),
приспособившим плуг к  мельнице,  с  тем  чтобы  ветер  помог  ему  вспахать
хлебную ниву, а потом поднять на ноги   немощных  деревенских   стариков   и
малолетних  детей,  также  вселяет  в  солдата   чувство  братства    нашего
народа:  «Он был хлебопашец, а я солдат. Он кормит  мир,  я  берегу  его  от
смертного врага.  Мы с  пахарем  живем одним  делом».

         Народ  очень скоро  обживается  на  войне,   привыкает  к  ней,   и
житейские, обыкновенные   интересы   совершенно  вытесняют   в  нем  чувство
страха:  в прифронтовой  полосе  «крестьянин  обкашивает  траву  на   зимний
корм скотине вокруг  подбитого «тигра», а его хозяйка  вешает  на  буксирный
крюк  «фердинанда» рядно для просушки.  Солдат А. Платонова – открывает   ли
окоп, расчищает ли реку от  валунов  для прохода   танков  –  делает  все  с
таким  тщанием и  основательностью,  как  если   бы  он  ставил   избу   или
корчевал кустарник  под новое поле.  Война   в  сознании   народа  -  прежде
всего необходимый труд.  Старшина   Сычов    («Оборона   Семидворья»)   «вел
войну экономически  и  бережливо»,  он  смотрел на нее как  «на хозяйство  и
аккуратно  считал  и записывал  труд  своей  роты   по  накоплению   павшего
врага».  «Нам  надо   и   работать  и   воевать  к  спеху:   небось   минута
времени  войны  народу    целый    миллион  стоит,    не    считая     того,
что    и    в    людях     потеря,     и   на   душе  тоска…»   -    говорит
ординарец  Лука  Семенович  из рассказа  «На Горынь-реке».
          Наряду  с  трудным  освоением  жизни,   вырабатывающим   в   людях
терпение,   глубокое    чувство    сообщества    и   родства,     чадолюбие,
уверенность   во   всепобеждающей    силе    работы,    житейский    талант,
глубокое  понимание  природы,   в   русском   человеке,  по   А.  Платонову,
уживается   странная   и  неразумная   любовь   к   убыточным    стихиям   -
пожарам,   наводнениям,   бурям,   грозам.   Притягательную     силу    этих
стихий  для  человека  писатель   объясняет   тайной   надеждой   людей   на
перемену    в жизни,   их   стремлением   к   свободе  и   разнообразию,   к
полному   самовыражению   характеров:   «Россия   обильна   людьми,   а   не
числом  их…  разнохарактерностью  и  своеобразием  каждого  человека…   Фома
 и   Ерема,  по  сказке,  братья,   но  вся   их   жизнь   занята   заботой,
чтобы  ни  в  чем  не походить  один  на   другого».
           Из  природных   стихий   А.  Платонов   любил   ливневую   грозу,
кинжально сверкающие во  мраке  молнии,  сопровождаемые  мощными   раскатами
грома.  Классические  образцы  мятежной  пейзажной живописи   представил  он
в  рассказах  «Июльская   гроза»  и                      «В  прекрасном    и
яростном  мире».   После   очистительно  действующей   ливневой   грозы,   в
ярости  смывающей  бесплодный  прах   пыли   с   деревьев,   трав,  дорог  и
церковных   куполов,  мир   представал    обновленным,    торжественным    и
величественным,  словно   заново    возвращалось    в   него    лучшее    из
утраченного   от сотворения света.  По образной  пластике  и  эмоциональному
накалу  в  прозе  А. Платонова  трудно  найти   другие   картины    природы,
которые  превосходили  бы  его  же  описание  грозы.  Жалящие  мрак   лезвия
молний  с  наплывающими   на  темноту  громовыми  разломами   -   состояние,
отвечающее  внутреннему  укладу  писателя,  его   пониманию    исторического
процесса,     очищающегося     от    скверны    в    яростных     мгновениях
действительности, в которых  истребляется зло  и  увеличивается   накопление
добра в мире:   «…неправедно  погубленное  и  погибшее   обязательно   вновь
возникнет  на свете  и    возникнет  в  более  совершенной    и   прекрасной
форме,  чем  существовало прежде»   («Житель родного города»).
             «Природа  встревожилась  до  ярости,   и  теперь   она   метала
молнии  сверху  вниз  и параллельно  земле,  словно  ища   себе   исхода   и
не   находя   его.   Канонаду   нашей   артиллерии  умножало   небо   громом
грозы,  и  общее   их   грохотанье   повторялось  откликами    волнообразной
равнины   и   уходило   дальними,  смягченными   голосами  в   глубь   нашей
родины.  Свет молний и пушечного огня,     скрежещущий   и   раскатывающийся
рев   канонады   и  грома,   и  мрак  ливня,  озаряемый   лишь   магическими
вспышками  человеческой и небесной  ярости,  создавали  впечатление, что  за
гранью  нашей победы  нас ожидает  волшебная  судьба, возвышенная  и  мощная
в материальной  силе»  («Бой  в  грозу»).
      Разнообразие   характеров,   составляющих   нацию,    воспитывает    в
народе   отношение   к   отдельному   человеку  как   к   тайне,  чуду,    к
единственности  и  неповторимости   его   личности,   отношение   опять   же
терпеливое,  понимающее,   незлобивое,  умеющее    прощать,   уживаться    с
непохожим,  обращать   эту   непохожесть   в   строительный   материал   для
собственной  души.  К прелести   человека,   как   и   к   тайне   природной
стихии,  свободной  в  своем   движении,   нельзя   привыкнуть   или   стать
равнодушным,  а  живое   чувство  сопричастности   действительности   всегда
сопровождается  созиданием  человеческого  в  человеке. «К  войне,   раз  уж
она  случилась,  русский  человек  относится  не со  страхом,  а   тоже   со
страстным    чувством    заинтересованности,    стремясь     обратить     ее
катастрофическую  силу  в  творческую энергию   для   преобразования   своей
мучительной  судьбы, как  было   в  прошлую   войну    или  для   сокрушения
всемирно-исторического зла  фашизма,  как   происходит   дело   в   нынешнюю
войну».
          А. Платонов  понимал:  советский   человек   не   сразу   сделался
воином, и  солдат, защитник  Отечества,  родился  в нем  не   тогда,   когда
он  взял  в руки  оружие, а  значительно  раньше.
          Более  того:  война в  прозе  А. Платонова   -   непосредственная,
прямая     выработка     социально-нравственной     истины     для     всего
человечества,  а  подвиг  и  смерть   во  имя   народа   и  его   идеалов  -
прозрение    тайны    и   смысла    человеческого   существования,    высшее
творчество  счастья и жизни.
      В рассказе «Одухотворённые  люди»  А.  Платонов  очень  точно  показал
душевное состояние человека во время  боя.  Это  и  подсознательное  чувство
опасности, и воспоминание о матери, в то время когда смерть ходит рядом.
      «Он пал вниз лицом, послушный  мгновенному  побуждению,  тому  острому
чувству опасности, от которого глаз смежается  прежде,  чем  в  него  попала
игла. Он и сам не понял вначале, отчего он вдруг приник к земле,  но,  когда
смерть стала напевать над  ним  долгою  очередью  пуль,  он  вспомнил  мать,
родившую его. Это она, полюбив своего сына, вместе с   жизнью  подарила  ему
тайное свойство хранить себя  от  смерти,  действующее  быстрее  помышления,
потому что она любила его и готовила его  в своем чреве  для  вечной  жизни,
так велика была ее любовь».
      Так устроен человек, что без  мыслей  о  будущем  ему  трудно  жить  в
настоящем.
      «Наутро снова будет бой. Одинцов ожидал его с желанием: всё равно  нет
жизни сейчас  на  свете  и  надо  защитить  добрую  правду  русского  народа
нерушимой силой солдата.   «Правда  у  нас,  -  размышлял  краснофлотец  над
спящими товарищами. – Нам трудно,  у  нас  болит  душа…Правда  есть,  и  она
записана у нас в книгах, она останется,  хотя  бы  мы  все  умерли.  А  этот
бледный огонь врага на небе и вся фашистская сила – это наш страшный сон.  В
нём многие помрут, не очнувшись, но человечество проснётся,  и  будет  опять
хлеб у всех, люди будут читать книги, будет музыка и тихие солнечные  дни  с
облаками на небе, будут города и деревни, люди будут опять простыми, и  душа
их станет полной…»
      И  Одинцову  представилась  вдруг  пустая  душа  в  живом,  движущемся
мертвяке, и этот мертвяк  сначала  убивает  всех  живущих,  а  потом  теряет
самого себя, потому что ему нет смысла для существования и он  не  понимает,
что это такое, он пребывает в постоянном ожесточенном беспокойстве».
      Война и смерть идут рядом. Никто не хочет умирать, но уж если этого не
миновать, нужно встретить смерть достойно.
      «Фильченко представлял себе родину как поле, где растут люди,  похожие
на разноцветные цветы, и нет среди них ни одного,  в  точности  похожего  на
другой; поэтому он не мог ни понять смерти, ни  примириться  с  ней.  Смерть
всегда уничтожает то, что лишь однажды существует, чего не  было  никогда  и
не повторится во веки веков. И скорбь о  погибшем  человеке  не  может  быть
утешена. Ради того он и стоял здесь – ради того,  чтобы  остановить  смерть,
чтобы люди не узнали неутешимого горя. Но он не знал  еще,  он  не  испытал,
как нужно встретить и пережить смерть самому, как нужно умереть, чтобы  сама
смерть обессилела, встретив его…»
      И вот для оставшихся в строю  краснофлотцев  Паршина,  Одинцова  и  их
командира Фильченко настал тот момент боя,  когда  человек  во  имя  великой
цели переходит в своей душе границу восприятия мира.
      В рассказе «Одухотворенные люди» события происходят под  Севастополем,
в горький начальный период войны, когда враг силен, у  него  много  техники.
Современники  А. Платонова, грудью защитившие нашу страну от врага,   поняли
и  подтвердили  мысль  автора  о  том,  что  человек,  если   он   настоящий
«одухотворенный» человек, в невыносимо трудных ситуациях боя отключает  свой
инстинкт   самосохранения   и   силой   своего   духа    побеждает    врага.

                        А. Дейнека 'Оборона Севастополя'


         «…Танк  уже  сполз  с   насыпи,  и   Фильченко   близко   от   себя
увидел  живое,  жаркое  тело сокрушающего  мучителя,   и  так   мало   нужно
было  сделать,  чтобы  его  не  было,  чтобы   смести   с   лица   земли   в
смерть  это  унылое железо, давящее   душу  и  кости  людей.   Здесь   одним
движением  можно  было  решить,  чему  быть на  земле  -  смыслу  и  счастью
 жизни  или  вечному  отчаянию.  Разлуке  и погибели.
          И тогда  в   своей   свободной   силе   и  в   яростном   восторге
дрогнуло  сердце  Николая  Фильченко.  Перед ним,  возле  него  было     его
счастье   и   его  высшая   жизнь,  и  он  ее   сейчас   жадно  и   страстно
переживает, припав к земле в  слезах  радости,  потому  что  сама   гнетущая
смерть  сейчас  остановится  на  его теле  и  падет  в  бессилии  на   землю
 по воле одного его сердца. И с него,  быть  может,  начнется   освобождение
мирного  человечества,   чувство   к   которому   в  нем   рождено   любовью
матери…  Перед   ним  была  его  жизненная   простая   судьба,   и   Николаю
Фильченко  было хорошо,  что  она  столь   легко   ложится   на  его   душу,
согласную  умереть  и  требующую   смерти,  как   жизни»    («Одухотворенные
люди»).
          Книга   А.  Платонова   «Одухотворенные   люди»,   оказавшаяся   в
солдатском  эшелоне,  пошла  по  рукам  -   к  минометчикам,  артиллеристам,
хозвзводу,  саперам,  санитарам.   Замасленная,  зачитанная   до   дыр,    с
подпаленными   страницами,  она  не  скоро  вернулась  к  своему    хозяину.
Сержант, принесший  книгу  ее  законному   владельцу,  поражался:   «…Откуда
он все это так доподлинно  знает…»
         Проза  А. Платонова  затрагивала   самые   сокровенные   чувства  и
мысли  человека  на   войне,  те,  до  которых  человек  неминуемо   доходит
самостоятельно   в  грозных   обстоятельствах  и    которые    служат    ему
одновременно  и  утешением   в  судьбе,  и  надеждой,  и  правом   поступать
именно так,  а не иначе.
          Народный     характер     Отечественной     войны     определяется
в     прозе     А.    Платонова     главным       образом       естественным
восстанием    всей   русской   истории,     союза     многих       поколений
против   фашизма  -  в    великой    битве    с  врагом    защищались     от
   уничтожения    исконное    русское     правдоискательство,   традиционный
      национальный       дух,      который        «имеет        интегральное
значение»,  потому    что    он   «объединяет   каждого   человека   с   его
народом   напрямую,      объединяет      с     живыми        и      умершими
поколениями    его      Родины»   («Размышления  офицера»).
         В   военных    рассказах   дума   о   сражающемся   народе   как  о
кровном   сообществе     живых     с     павшими     и     отошедшими      в
прошлое    поколениями     с   особенной     силой     владеет     душой   и
сердцем  писателя.   А.  Платонов   выражает   эту     думу     не    только
публицистически,   что  само  по  себе  нетрудно,  но  стремится   воплотить
ее   в   образах,   сделать   реальной,   осязаемо   силой   в   борьбе    с
фашизмом.    В    этом      неповторимое      своеобразие      прозы      А.
Платонова     военных   лет,  объясняющее   ее   странность,   ее    высокие
достоинства   и   вместе   с  тем   необходимые   издержки:    в    попытках
пробиться   сквозь   очевидное,   временное  и  подверженное    смерти,    к
духовному и  вечному,  к  непобедимой  субстанции  народного   существования
 художник  порой  «интегрировал»  конкретных  людей  до   вечного   русского
человека,  до  чистого  духа, до того  главного,   что   уже   не   является
индивидуальным,  а  составляет нацию  в  ее  стремлении  к  правде,  красоте
и  истине.
            Задача,   которую   поставил    перед     собой    А.  Платонов,
-   показать   характер   советского    человека      в        Отечественной
войне   как  итог  многовековой   работы   народа   и    в   то  же    время
укоренить  его  в истории -  не  из   легких.    Ее   выполнение   требовало
мирного,  спокойного  времени  и  неторопливого   эпоса.   Но   А.  Платонов
не  оставил  решения  «на  потом»,   он  ясно  понимал:   победа   в   войне
обеспечивается      не     только    прочным   металлом   и   истребительной
мощью   оружия,    но    и    духовным     состоянием      солдата,      его
ощущением    кровной  связи  поколений,    доверивших ему  свое  будущее.
         Фраза  «человек  отдает   себя   народу»   для   А.  Платонова   не
метафора,  а  точная, конкретная  мысль,  которая  несет  в   себе   еще   и
ту  истину, что  отданное  народу хранится  тем  свято и бережно.  Умирающий
 от   ран   подполковник  («Размышления    офицера»)    спрашивает    своего
ординарца:   «А   еще  что  вышло  из  меня?    Кровь   -    пустяк,     еще
  что     вышло   из   меня,   изнутри?»    -    «Боле    ничего,    товарищ
подполковник, что  может  быть  такого,  что   из   человека   выходит…»   -
«Нет,  врешь…  из  меня  важное  вышло, главное…  вышло:  чем  я  жил,   чем
 держался,  а  теперь  я  весь  пустой,  дешевый  стал…»
         Дедушка   Тишка   («Рассказ  о  мертвом  старике»),   маленький   и
сердитый,   в    одиночку       «окоротил»   всего    немца    у     деревни
   Отцовы    Вершки,    потому  что «тут,  на   деревне,  прошла   вся   его
жизнь,  тут,  на  погосте,  лежали  в  земле  его  родители,   и    тут   же
он  сам   схоронил   когда-то   своих   умерших   детей,   и   младенцев   и
взрослых».     Почувствовав,       что      жизнь       покидает        его,
Тишка     опустился  на   колени,  повернулся    лицом       к   деревенским
избам,  поклонился  им  до  земли  на   прощание:   «Ну,   теперь   ты   без
меня  один  живи,  добрый  и  умный!  Я   тебе   больше   не   помощник!   -
вслух   сказал  дедушка  Тишка, обращаясь   к   тому   человеку,    которого
он  любил  и  которого  никогда  не  видел».
         А.  Платонову   важно показать   историю    на  примере  отдельного
человека,   отобразить   отдельную   судьбу,   выпадающую   из    жизненного
обращения  и  вновь  возрождающуюся  к  действительности  в  другом,   новом
  человеческом   существе,   ради   которого,     продолжая    дело    своих
предков,  и  хотел  принять   смерть   от   врага   то  же   старик   Тишка,
поклонившийся  напоследок  всему  прошедшему,  что  взрастило   и  воспитало
его,   и   благословивший   на  жизнь   далекого   человека,   «доброго    и
умного»,  которого  он  любил  в  своем  сердце   постоянно,   но   которого
«никогда  не  видел».
          А.  Платонов   стремился   раскрыть   в   образах    сам   процесс
духовного  обмена  между  поколениями   и   движение   истории;   и   то   и
другое     входило    в    его    понимание     народа     как     постоянно
саморазвивающейся  и  самосохраняющейся   целостности,  схваченной   кровным
 родством  и  общностью  идеалов  через  матерей,   отцов,   дедов,   детей,
внуков,  правнуков…  И  то обстоятельство, что   девятилетний   карапуз   из
рассказа   «Дед  солдат»   легкой   железной   тяпкой    разрушает    мощную
плотину  водоема,  чтобы  преградить  путь  вражеским  танкам,  а  его   дед
   в  это  время,  зайдя  с  тылу, «пополам  перешибает   немца»,   является
для   А.  Платонова   высшей   гарантией   ненапрасности   и   осмысленности
исторического  существования  народа.   В  «Обороне   Семидворья»    шестеро
  погибших  солдат, не  преданных  земле  по  приказу   лейтенанта   Агеева,
стоят  в  полный  рост  в  узкой    траншее  вместе  с  живыми   воинами   и
«продолжают   бой»   с   противником.   Прошлое   и   будущее,   «живое»   и
«мертвое»  активно  участвуют  в  жизненном    процессе,  образуя,     через
  самовосстановление    обрываемых    войной  связей,  «поле»  истории.   А.
Платонов   необычайно  чутко  чувствует  ситуацию  необходимого   обрыва   в
созидании действительности, момент  равностояния между  жизнью  и   смертью,
«ничейную  территорию» будущего,   на   которой  должен   решиться   вопрос,
чему  существовать на земле  -  смыслу и  счастью  или хаосу  и  отчаянию.
          В    рассказе    «Штурм     лабиринта»     артиллерийский     полк
готовится   к   взятию небольшого   немецкого   городка.   Городок   старый,
со   сложными    подземными    коммуникациями,    в     которых     укрылись
гитлеровские  подразделения  с  танками, пушками, минометами, -   совершенно
  нельзя   понять,   где   проходит   линия   обороны   противника,   какими
средствами  враг  располагает,   как   он   может   маневрировать   в   ходе
операции,  сколько  у  него  выходов  из   подземного,  мощно   укрепленного
лабиринта.  Бакланов,  командир  артиллерийского  полка,   наводит   справки
об истории  немецкого  города, о плане  его  глубинных  сообщений   и   т.п.
-  идет   целое   историко-архитектурное   научное   изыскание.   Время   от
времени   Бакланов   отрывается   от   документов,   схем,   карт  и,    для
умственной  разрядки,  обращается  к  своему   ординарцу   Елисею   Копцову,
самодеятельному  поэту,  который  на  всякий   расчет    из    цифири,    не
теряясь,     находит    с     виду    шутейный,   но   очень   глубокий    и
серьезный    ответ.   Числовые   образы   Копцова   распространились   среди
бойцов   под    именем    «Слово    Елисея»:    «Что  есть два?…  Два   есть
  семья:    боец      Елисей,    да      жена      его     Дарья,      Дарья
Матвеевна  любезная  моя»;   «один  есть я, боец  Копцов,  и  солнце   одно,
и  в  полку  один -  полковой  командир»;     «сто     есть     жизнь,   век
человека!   Сто  годов     деды     наши     живали   и  нам   завещали».  В
побасенках  ординарца  много  народной  мудрости, они   тоже   участвуют   в
выработке  плана  операции  по захвату   городка,   постоянно    корректируя
расчеты  живыми  образами  Родины.

         Артиллерийский  полковник  Кузьмин,   сбитый   с  толку  блуждающим
огнем  противника  и  его  маневренностью  под  землей,  войдя  в   блиндаж,
 спросил:
         « - Елисей,  что  есть  сорок  и  что есть  ничто?
      -  Сорок,   товарищ     гвардии    полковник,    есть    сумма     от
        сложения  ручьев, протоков и речек,   что   перешел   с   боем,   а
        также  и  спокойно  наш   полк   в   прусской   земле,  -   сообщил
        Елисей.
      - Точно, -  вспомнил  полковник  Бакланов.
      -  А  ничто  есть   пространство   меж   нами   и   противником.
                   Вот   что   ничто.
      -  В   этом  ничто  вся  сумма  –  то  и  содержится,  где   вычитают
        нашего брата  солдата,  -  улыбнулся   полковник   Кузьмин».
          Конечно,  пройденный  полком   путь   больше,   чем   «ничто»,  но
именно   на  «нулевой   полосе»   должна   сомкнуться   разорванная   «цепь»
жизненного  развития,  схлестнуться   жизнь   со   смертью.   Подобно   тому
как  прошлое  и  будущее  сопутствуют народу  в  его  исторической   судьбе,
 так и  смерть  с   жизнью   сопровождают   отдельного   человека   на   его
пути.  Человек  даже  в  мирное  время  много   раз   находится   близко   к
смерти, солдат  постоянно  служит  при  ней,  но  и  тот  и   другой,  порой
не  сознавая  этого,  отводят  смерть  от  себя  на   будущее.   И   поэтому
смерти, показывал Платонов,   если   ею   окуплено   праведное   дело  -   в
высшем  понимании  и  последнем  выводе,  -  не   существует;   она     есть
необходимое  творчество    жизни,    самая     жизнь    в   ее   естественно
понятом  стремлении,  такая же  неизбежная,   как   возрожденческое  падение
достигнувшего   абсолютной   зрелости   плода   или   отмирание   зерна    в
почве,  «почувствовавшего    способность»    дальнейшей    жизни.    «Смерть
победима,  -  писал   А.  Платонов,  -   потому    что    живое    существо,
защищаясь,  само  становится  смертью для  той  враждебной   силы,   которая
несет   ему   гибель.   И  это   высшее    мгновение   жизни,   когда    оно
соединяется  со  смертью,  чтобы  преодолеть ее,  обычно   не  запоминается,
хотя  этот  миг  является  чистой,  одухотворенной   радостью»;     «принять
    на     себя       удар     смерти,   направленный   в  народ,  -   этого
достаточно, чтобы  быть  счастливым  и  в  огне».
          Народ   в   целом,    считал    Платонов,   также    не    однажды
подстерегает   участь   рабства    или   опасность   стать    исключительным
достоянием  книжной  истории -   строительство  социальной   истины  народом
не  может  питаться  ни  бесхребетным,   парализующим    общество    добром,
ни  жестокой  волей,  вытравляющей    из   общества   душу;   народ   должен
созидать себя  по  исторической   необходимости,   складывающейся   из   его
жизни  в  человечестве.    Кирей    («Сампо»),   возвратившись   в   деревню
Добрая  Пожва,  не  застал  в  ней   ни   одного   жителя,   его   встретили
«одно   водяное    колесо…  и   мертвое    железное    тело    электрической
машины»,  и  тогда  он подумал,    что   одного  добра   мало   для   жизни:
«добрая  жизнь податлива  на  смерть, как  видно    стало   на   войне»,   и
решил «сработать  своими  руками  самое   важное   и   неизвестное:   добрую
силу,  размалывающую  сразу  в  прах  всякое  зло».
                 Рассказы   А.  Платонова   не    дают    представления    о
событийной  хронике войны, но по ним  можно судить  наверное   о   том,  что
происходило  «внутри»  врага и «внутри»  советского  народа;   почему   один
солдат  сражался  после  ожесточеннейших  боев  под  Москвой   с   постоянно
обновляющейся  духовной  свежестью,  а   другой,   поработив  пол-Европы   и
легко  дойдя  до  столицы  чужой  страны,  повел  войну «с   прогрессирующим
 истощением  физических  и  моральных  сил».
    Война,   как   сшибка   огня   и   металла,   мало    интересовала    А.
Платонова.   Его   увлекали   не   столько   оперативные   дела   армии    и
фронта,  сколько  люди.  Он  впитывал все,  что  видел  и  слышал,   глазами
художника.   Война    для  А.  Платонова,  даже  с    ее    профессиональной
стороны,  связанной с  планированием  операций,  использованием   техники  -
свободная   реализация   народного   таланта,   все  та  же  крестьянская  и
рабочая  умелость   делать  все  своими   руками.  «Во  всякой  работе   для
солдата  есть  воспоминание  о  мирной  жизни, и  поэтому  он   трудится  со
старанием  и  чувством  любви,  словно  пишет  домой  письмо» («На   Горынь-
реке»).
         Гитлеровского  воина  А. Платонов  знал  не  понаслышке –  писатель
 участвовал  в наступательных  боях  наших  войск,  попадал  под   бомбежки,
 присутствовал  на допросах  перебежчиков,  пленных   солдат   и   офицеров,
постоянно   интересовался   народным    мнением     о   завоевателе.    Мать
(«Пустодушие»)   на   вопрос   малолетнего   сына:  «…А   какие   фашисты?»-
отвечает: «Немцы…  они   пустодушные… Они   за   свои   грехи  чужую   кровь
проливают, оттого и пустодушные». – «А мы какие?» –  узнавал   ребенок.   «А
мы – нет.  Мы  сами  свою  кровь  проливаем и   сами   свое   горе   терпим.
Мы, когда  грешны,  свой  грех на   другого  не   валим».
          Что стоит  за поступками   врага?  -   значение    этих   «данных»
писатель  ценил  наравне  с   донесениями    разведки    о   тактических   и
оперативных   намерениях  противника.  Он  живо    интересовался    семейной
перепиской немцев, если таковая попадала  в  наши   руки,   в  письмах   ему
открывались  и «самочувствие»  немецкого  фронта и тыла,  и житейские  планы
и желания немецких матерей,   жен,  детей  на  «после  окончания  войны»,  и
другие  обыкновенные мелочи,  которыми  так богато мирное время.  Но   самое
важное, конечно, - как сами немцы понимают собственное положение  и  главным
образом  - мирные, тыловые, особенно после ощутимых ударов по захватчику  на
Восточном фронте  зимой   1944  года.   Гитлеровский   солдат  еще  пытается
сохранять внешнюю «форму»,  он еще сильный, как говорят  советские  бойцы  в
рассказе   «Три  солдата»,  но  уже  не  в  состоянии  держать  фронта.
                       « -  Веры у них не стало.   А  без  веры  солдат  как
былинка, - он умереть еще   может,  а  одолеть  ему  неприятеля  уже  трудно
бывает... А что смерть без дела?
                      -  Была же у них вера...
                      -  Была,  конечно.   А  теперь   об  нас  истерлась...
Теперь томиться  немцы стали».
                       Анализируя  подлинные  письма  из  Германии  («Внутри
немца»), адресованные  гитлеровским  солдатам  на Восточный  фронт и  полные
недоуменных вопросов:  почему  фронт  сломлен,  отчего  все  лучшее  от  нас
уходит,   А. Платонов не без основания  замечает,   что  в  самих  вопросах,
поставленных таким образом,  содержится  и ответ на них,  что   эти  вопросы
свидетельствуют уже о психологической глубине заблуждения мирного немца,   у
которого настоящая историческая вера и реальное понимание социальной  истины
методически вытравлены и подменены привычкой жить отвлеченной  жизнью.  «Это
  имеет  для  немцев  огромные,  трагические  последствия»,  -  пишет     А.
Платонов.  Без правильно понятого будущего «не только  нельзя  спастись,  но
даже  невозможно  перед  смертью  придумать  в  утешение   какой-либо   «сон
золотой», последний эффектный обман уцелевших еще остатков народа».
                      В  исследование  психологии  фашизма,  а  ею  писатель
занимается прямо или косвенно во всех военных  произведениях,   А.  Платонов
вложил многое из своего духовного опыта.
                    Творческий    путь  художника  в  своей  психологической
основе, в вопросах,  которыми  он  всю  жизнь  занимался,  в  характерах,  к
которым он тяготел, в столкновениях и  коллизиях,  которые  его  привлекали,
как  бы  заново  был  повторен  в  прозе   военных   лет   во   всей   своей
протяженности.
         В  рассказе  «Пустодушие»  прозаик  называет   «чистый   разум»   и
его «критику»  интеллектуальным  идиотизмом,  в   публицистической   статье-
обзоре  «Среди  немца»  он   сравнивает   гитлеровскую   властвующую   клику
со  средневековыми алхимиками,   пытавшимися   добыть   золото   и   эликсир
жизни  из дешевых  подручных средств  или  освободить  солнце   из   огурца.
В идее  «фюрера»  о   подчинении   западной   культуры   организующей   воле
техники   А. Платонов видит верх   безумия  и  самоуничтожения  –  это   все
равно, отвечает он, что палить  из  винтовки,   стреляющей  себе  в  затвор.

      « Ясно…  - говорит   А. Платонов,   тут  мы   имеем   дело   с   новым
средством  обмана  своего  народа   (мы,   дескать,   скоро   откуем   такой
меч,  которым   нам удастся все  же  обезглавить  мир  и  завоевать  его,  -
потерпите только, немцы, еще немного), но, кроме того»,  это  само  по  себе
«является доказательством идиотизма  фашистских  идеологических  деятелей  и
выражением их презрения к немцам, как народу дураков».  Наука   и   техника,
по    А. Платонову,  могут  свершить «чудо», но  только   в   сотрудничестве
со всем  прогрессивным миром, а не вопреки  ему,  не  в   одиночестве  и  не
«впереди прогресса».
         Фашизм, по А. Платонову,  обречен с самого начала   именно  потому,
что  пренебрег  мудростью  истории,  которая    начала   уничтожать   его  с
тыла, и,  уже  смертельно раненный, он начал кое о  чем  догадываться:   все
лучшее от  немцев  уходит.
           Проза  А. Платонова затрагивала  самые   сокровенные   чувства  и
мысли  человека  на   войне,  те,  до  которых  человек  неминуемо   доходит
самостоятельно   в  грозных   обстоятельствах  и    которые    служат    ему
одновременно  и  утешением   в  судьбе,  и  надеждой,  и  правом   поступать
именно так,  а не иначе.
          А. Платонов   действительно   странен,   фантастичен,  как  угодно
можно  сказать,  но  он   жертвует   реальным   ради  безукоризненно  точной
правды  нравственной  и  психологической.
         В самом   деле,   в  рассказе   «Неодушевленный   враг»   советский
солдат   и  гитлеровец   оказывается   рядом,   засыпанные   толстым   слоем
земли.  Безоружные  противники  обживаются  там,  словно  в  землянке,  мало
того:  еще и ведут  длинный  разговор  на русском  языке.   Рудольф   Вальц,
в  частности, владеет  не просто  русским  литературным  языком, но  говорит
 на особом  платоновском  наречии.  Для  писателя   в   данном   случае   не
существует ни языковой  преграды,  ни вопроса  о том, каким  образом   можно
  под   неслежалой,  сыпучей   землей   сделать    изнутри    нечто    вроде
микропространства,  чтобы  видеть  всего  немца  и  оценить  его  физические
возможности,  вдобавок   ко  всему,  не  напрягаясь,   говорить   там,   где
открывать  рот  уже  проблематично.  Но то,  что знает  каждый,  -  не  дело
искусства.  А. Платонову  важно  показать  -  без  оружия   и  элементарного
применения  физической  силы – нравственный поединок   двух   миров.  И  эта
словесная  схватка телесно  тщедушного   и  изнуренного  бойца  с  упитанным
фашистом совершенно уничтожает,  деморализует  последнего.    Исход   борьбы
(рассказ ведется  от первого лица) выявлен   чисто   по-платоновски:  «Немец
вдруг обнял  меня и  попросил, чтоб я умер».
          В военной  прозе  А. Платонова    изменилось качество добра, не  в
том, конечно,  примитивном смысле, что добро должно быть «с кулаками», а   в
 новом, более точном понимании писателем «элементов»  терпения  и  страдания
как огромной внутренней  силы и нравственного  достоинства   человека.    А.
Платонов    очень    близко    подошел    к    психологической    сердцевине
подвижничества,  подвига, бесстрашно сняв с этих  явлений  покров   ложно  -
героического  пустословия.
         В  годы  войны  он особенно  много размышлял о страдании  и  смерти
– к этому  предрасполагало и народное горе, и обстоятельства личной судьбы.

                                     А. Платонов с женой и сыном. 1942 г.

          На войне А. Платонов несколько раз  попадал  в  трудные  фронтовые
переделки, похоронил сына, тестя (тот умер в блокадном Ленинграде),  потерял
из поля  зрения  отца  (семидесятидвухлетнего  старика  оккупанты  увели  из
Воронежа в неволю, он отыскался уже после войны в Бессарабии).



А. Платонов с женой.



                                                            Факсимиле
письма А. Платонова



                                     «…Я  сделал  здесь   на  войне    столь
важные выводы из… смерти»…  «Любовь, смерть и  душа  –  явления   совершенно
торжественные…»  Что же такое подвиг  –  смерть  на  войне,  как  не  высшее
проявление  любви к своему народу,  завещанной нам  в духовное   наследство?
 Какой  смысл  в подвижничестве без  терпения  и  страдания?   Мужество  тем
выше, чем глубже горе  –  одного без другого не бывает…
          Крестьянка развешивает детские пеленки на стволе  пушки  подбитого
«фердинанда»;   старик,   словно   бессмертный,   деловито  косит  рожь   на
заминированном   поле.   Это  ведь  не  случайно   А. Платонов    заметил  –
здесь не упоение и наслаждение страданием,  обессиливающим  человека,  здесь
нечто другое:  обыденное -  на  уровне  естества  –  мужество,  умение  жить
всякой  жизнью как обыкновенной.  Случаются   катастрофы,   которые   нельзя
победить  сразу,  но  которые  можно  превозмочь   терпением  и  страданием…
Терпение и труд все перетрут,  народом не праздно сказано.
          Именно  присутствием  таких  качеств  в  доброй  душе   народа   -
трудолюбия  и  терпения,  помноженных   на   чувство   народной  правды,   и
объясняет А. Платонов нашу победу в Великой Отечественной войне.
         В рассказе «Сержант Шадрин» А. Платонов,  по  его  словам,  изложил
историю лишь одного нашего молодого человека, нашего воина, - не  одного  из
самых лучших, но среднего из сотен тысяч таких же прекрасных  молодых  наших
воинов. «Он и до войны уже был тружеником и принял войну как высший и  самый
необходимый  труд,  превратив  его  в   непрерывный,   почти   четырехлетний
подвиг…Сейчас уже не может вспомнить Шадрин, сколько тысяч верст прошли  его
молодые ноги, и как в сновидении встают в его  воображении  сотни  деревень,
поселков и городов, малых, больших и великих, за каждый из которых был  бой,
за каждый из которых пали, уснув вечным сном, близкие  товарищи.  И  сколько
горя пришлось пережить Шадрину, навсегда расставаясь с  погибшими  друзьями,
сколько раз дрожало его сердце, когда он всматривался в последнюю  минуту  в
дорогое утихшее лицо друга перед вечной разлукой с  ним!  Он  не  знал,  как
могло вместиться столь много чувства и  памяти  в  одно  солдатское  сердце…
После завоевания Берлина Шадрин пошел далее на запад, к  реке  Эльбе.  Здесь
снова был бой. Сутки непрерывно дрался Шадрин  на  Эльбе,  но  это  был  уже
последний бой войны. После боя  Шадрин  умылся  в  Эльбе,  лег  на  землю  и
посмотрел на небо. Ясность неба и  его  бесконечность  были  родственны  его
душе. «Все! – сказал  вслух  Шадрин.  –  Свети  теперь  солнце,  а  ночью  –
звезды!» - и уснул». Текст и стиль повествования в этом рассказе  напоминают
старые русские былины  о  чудо-богатырях,  спасших  родину  от  врага.  Этот
молодой солдат «совершил то, чего никто еще не совершал;  велика  его  душа;
благородно его дело и прекрасна его молодость, вся исполненная  подвига».  В
конце рассказа А. Платонов  делает  обобщающий  вывод  о  неразрывной  связи
нашей армии с народом: «Но  пожизненно  останется  в  душе  Шадрина  чувство
вечной, кровной связи с армией, ставшей для него семьей, домом и  школой  за
годы  войны.  Пожизненно  долг  и  честь  останутся  законом  его  сердца  и
поведения, и пожизненно  он  будет  тружеником  –  на  хлебной  ли  ниве,  в
мастерской завода или в  солдатском  строю,  -  потому  что  он  воспитан  в
подвиге, а подвиг есть высший труд, тот труд,  который  оберегает  народ  от
смерти. И этот новый труд солдата подобен жертве матери, рождающей народ.  И
так же у нас священно существо солдата, как священна мать».
         Одна из самых излюбленных тем А.  Платонова  –  «возвращение».  Она
всегда  насыщена  большим  психологическим  содержанием:  это   не   столько
возвращение к исходной точке жизни (дому, родине, детству), сколько к  себе,
своей подлинной сущности, с которой вдруг снимаются наслоения прожитых  лет,
но сохраняется опыт человеческой зрелости.
       Один из рассказов недаром  так  и  назван  –  «Возвращение».  В  нем
господствуют  два мотива, которым суждено было  стать  очень  популярными  в
литературе о  войне:  «дом»  и  «дорога».  С  «домом»  и  «дорогой»  связаны
жизненные  ощущения  героя,  каждый  из  мотивов  освещен  женским  образом.
Тревожная жизнь живет в  душе  Иванова,  вернувшегося  к  семье,  им  забыто
давнее, довоенное, а недавнее не изжито, существует как «норма», как  мерило
сегодняшнего. Уже поэтому его возвращение чревато драмой.
            Капитан    Иванов    устыдится     своего     равнодушия     к
двенадцатилетнему   сыну   Петрушке   «от  сознания  того,  что   Петрушка
нуждался  в любви и заботе  сильнее   других»,  а  у  него  не  находилось
любви  и заботы на такого человека,  угрюмого в деловитости и серьезности,
 даже  наводящего подспудный страх своим  умением держать  в черном теле и
мать, и сестренку. Какая-то  внутренняя   преграда   мешает   Иванову   не
только  понять  Петрушку, но и  жену,  Любовь  Васильевну,   и  неожиданно
заплакавшую  на его руках дочку.



        А. П. и С. П. Ткачевы. Снова жизнь. Фрагмент. 1983 – 1985 гг.


        Иванов,  отвыкший  на   фронте  ото всего,  что  не относилось   к
его  непосредственному воинскому  долгу, не может осознать, какая  большая
 жизнь  прожита  Петрушкой, - ведь  за его характером   скрывается   целая
законченная  человеческая  судьба,  пройденная  за  четыре  года.
        В  упоении  победным боем  Иванов как-то уж слишком  оторвался  от
тыла,  перестал    его   ощущать   в   безостановочном    наступлении   за
ненадобностью, обособился в своей «непогрешимости»,   уверился   в  мысли,
что  именно  его дело и было  всей  жизнью.   Маленькая   частица   жизни,
Иванов присваивает  себе   исключительное  право  судить  о  жизни,  лишая
этого права  других.  И сколь  несостоятельным  вдруг оказывается   он   в
своих  завышенных  притязаниях после слов   Петрушки: «У  нас  дело  есть,
жить надо, а вы ругаетесь, как глупые какие…»
            В нравственном  непрямом  споре  с  Петрушкой   Иванов   очень
проигрывает – сын заботится о целостности  семьи,   отец   настаивает   на
своей  мнимой  непогрешимости  и своем  ложном  праве,  и  он  знает  это,
чувствует также и превосходство Петрушки, и оттого с  новой силой на  него
накатывает  гордыня,  граничащая  уже с капризом.   И  внезапное   решение
порвать с семьей – Платонов  здесь  удивительно проницательный  психолог –
если прикинуть, поостыв,  на  разум,  эта  невольная  выходка  должна  ему
самому,  Иванову, сказать, что и он, тертый  солдат,  не  лишен  внезапной
минутной слабости.  Но  полное  прозрение поразит Иванова в вагоне поезда,
 когда он увидит бегущих за ним детей – совесть, страх и сознание вины  за
дальнейшую судьбу семьи  заговорят   в  нем   одновременно:   «Он   увидел
вдруг все, что знал прежде, гораздо точнее и  действительней.   Прежде  он
чувствовал  жизнь через  преграду самолюбия  и  собственного  интереса,  а
теперь  коснулся ее обнажившимся сердцем».
Платонов сталкивает два возвращения Иванова: в начале рассказа и  в  конце
его.  Сердечная  оглушенность  –  следствие  войны  изживается  героем   в
результате сильного душевного потрясения, изживается навсегда.
          Война, как со всей очевидностью прояснились размеры  этого  горя
после  ее  окончания,  не  только  воедино  собирала  народ  в   борьбе  с
врагом,   но  и  бестрепетно,  жестоко  разрушала  «достоверное  счастье»,
порождая  в большом  количестве  сирот,  вдов,  мужчин-одиночек, - будущее
народа,  судьба  детей  в  послевоенном   мире  становилась   естественной
проблемой, такой же жгучей  и необходимой,  как  восстановление крова  над
головой, возрождение  запущенного поля и пуск разрушенного завода.
           За три года  и два месяца  спецкорства  на  фронтах  А.  Платонов
написал  большое количество очерков и рассказов.



                 А. Платонов.  «Рассказы о родине».  1943 г.


        Он активно печатался, кроме газет  «Красная  звезда»  и  «Труд»,   в
журналах   «Новый   мир»,     «Октябрь»,    «Знамя»,    «Дружные    ребята»,
«Красноармеец», «Краснофлотец», «30 дней».
      Несколько   раз    выходили   отдельными    книжками   его   рассказы
«Одухотворенные  люди»   и   «Броня»,   в   войну  увидели   свет   сборники
рассказов  «Под небесами Родины»  (1942),  «Рассказы   о   Родине»   (1943),
«Броня»  (1943),  «В  сторону  заката  солнца»  (1945).   Это   было  трудно
добытое количество,   цельное  и  неделимое  по  качественному  образованию,
потому что писатель руководствовался  в  постижении  войны   не  географией,
не эффектным  случаем  или  событием,  а  извлекал   «философию»   народного
существования  на войне из  обыденного,  бросового  и для иного   журналиста
невыигрышного  и  неинтересного   материала  –  из  тяжкой    повседневности
фронта и тыла, которая  под пером художника обретала возвышенный,  священный
 характер.
          Написанное  А.  Платоновым   во  время   войны   -   прежде  всего
свидетельство   этического  поведения   художника  в  ситуации   смертельной
схватки двух непримиримых миров – своей прозой он  работал  исключительно  и
только  на  победу,  пренебрегая    сермяжной   бытовой  правдой,  неизбежно
сопутствующей   крупным  общественным   потрясением,   и   всем   тем,   что
расслабляюще  действует  на  человека,   уводит  его  от  главного,   лишает
крепкой нравственной основы.  Он  работал  на  победу   так  же   (в  смысле
понимания и чувствования общенациональной и общечеловеческой   задачи),  как
это  делал  испокон  веку народный  героический эпос, интегрирующий  русский
люд  до  бессмертного   богатыря,  тяжелая  поступь   коня   которого   эхом
отдавалась и в   прошлом, и в будущем.
         Предельно  экономя на слове,  А.  Платонов   достигал   необычайной
глубины   в  мыслях,   непрерывно  питая  душу  и   сознание    сражающегося
советского человека той    простой, древней  и великой  истиной,    что  его
дело правое – к нему  взывает грядущее  и   взыскует   прошедшее:   жизнь  –
закон, и  смерть  его только подтверждает, а не отрицает;   дух   вечен,   и
бренность  тела  это  доказывает;  народ  неуничтожим,  если   во  имя  него
сознательно  погибает  отдельный   человек;   зло    бессильно,    ибо   ему
приходится  прибегать  к  уничтожению  добра…

                                 А. Платонов  стремился материализировать  в
рассказах духовные понятия, спасительная   ценность   которых   никогда   не
подвергалась   сомнению,  самую  форму   художественных   произведений    он
использовал  для  проповеди немногих, основных, бесспорных  истин,  издревле
 сопутствующих  человеку  в   его  нелегком  историческом   пути,  -  истин,
постоянно освежаемых  историей  и людскими  судьбами.
                 Открытие          А.         Платоновым          очевидного


               А.  Платонов.  1944  г.                    оценили,   однако,
немногие                             (А.                            Толстой,
                   Н. Тихонов):  одни усматривали   в   рассказах   писателя
мистику;  другие  находили в них  примитивные  представления   художника   о
смерти, подвиге и  смысле   жизни.  Вл.  Лебедев   в   статье  «Литературные
выкрутасы»  заявлял:  «Вместо того,   чтобы   писать   правду   жизни,    он
сочиняет  нелепых, несуществующих   людей,   навязывает  им  полумифические,
кликушеские мыслишки, искажая  этим облик  людей   нашей   Родины».   «Герои
А. Платонова…  отрицают  смерть не в том смысле,  что они, как и  все  люди,
не хотят смерти и,  понимая  ее  разумом,  не  принимают,  не  верят  в  нее
чувством. И не в том высоком  смысле, что дело жизни,  за  которое   умирает
человек, преодолевает и самую   смерть,  делает   ее   оправданной  в  своей
необходимости,  хоть  и  трагической,   неизбежностью.    Нет.    Герои   А.
Платонова отрицают  смерть буквально».
          Под  сомнение  ставилось   главное   –   патриотический   характер
написанного  А. Платоновым.
            К сожалению,  подобные  упреки  имеют живучесть  сорняка.    Но,
тем не менее, идеи  А. Платонова – все то, от чего он освобождался   и  чему
поклонялся, - поверялись войной, последним испытанием, и художник  вышел  из
огня победителем.  Весь его творческий путь, не исключая  и  заблуждений  на
нем, будучи  воспринятым   через    войну,  являет   собой  редкий   образец
думы о главных  вопросах человеческого бытия,  думы, в  которой  нет  ничего
случайного  или  мелочного, - писатель   все   время  держался  генерального
нерва эпохи, чутко ощущая  оголенные  болевые  точки  в  жизни  человечества
первой половины нашего столетия. Своим   искусством  он  столь  естественно,
органично и прямо вмешался  во второй смертельный конфликт   ХХ   века,  как
если бы  был  рожден  для  того, чтобы отвести мир  от  великой   опасности,
вложив  в  руки  правого   грозный   духовный  меч,  которым    не   обладал
противник, надеявшийся на прочность  металла и убойную силу пушки.

                                                         Знамя Победы

                                                                      Фото:
Е. Халдей

                                                               Берлин. Май
1945

    Первая потребность  души  –  память  и  справедливость.  Этой  глубокой
потребности  человеческого  сердца  и  служат   произведения   великого   А.
Платонова, художника, обратившегося к нам –  после  всех  народных  жертв  и
страданий -  с мужественным  призывом   «суметь  жить…  той  высшей  жизнью,
которую нам безмолвно завещали мёртвые; и  тогда,  ради  их  вечной  памяти,
надо исполнить все их надежды  на  земле,  чтобы  их  воля  осуществилась  и
сердце их, перестав дышать, не было обмануто.   Мёртвым  некому  довериться,
кроме живых, - и нам надо так жить теперь, чтобы  смерть  наших  людей  была
оправдана счастливой и свободной судьбой нашего народа и тем  была  взыскана
их гибель».

                              Список литературы

          1.  Платонов  А.  Потомки солнца:  Повести и рассказы.  М.:
        Советский         писатель.  Составитель М. А.  Платонова.  1974.

     2. Платонов  А.  У человеческого сердца:  Рассказы.  М.:  Детская
        литература.  Вступительная статья Е.  Краснощековой.  1981.
     3. Платонов  А.  Ювенильное  море:  Повести, рассказы, публицистика,
        пьеса.     М.:  Центрально-Черноземное книжное издательство.  1988.
     4. Подаревский  Э.  Одухотворение  //  Литература и искусство.  1943.
        № 15.
     5. Лебедев  В.  Литературные  выкрутасы  //  Правда.  1944.  27
        декабря.
     6. Четунова  Н.,  Бобровская  Е.  Советский патриотизм и советская
               литература  //  Советская книга.  1946.  № 2.  С.  48.
     7. Шкловский  В.  Современность и злободневность  //  Литература и
        искусство.  1943.  № 15.
          8.  Полторацкий  В.  Андрей Платонов на  войне  //  Платонов А.
        Смерти нет!  Рассказы.    М:  Советский  писатель,  1970.  С. 4 -
        5.

         9.  Ортенберг Д.   Грани мужества  //  Литературная Россия.  1973.
    4 мая.
    10. Васильев   В.    Андрей   Платонов:   Очерк    жизни     и
        творчества.                М.:  Современник.  1990.
    11. Энциклопедия  для  детей. Т. 10.  Русская литература.  Ч. 2. Русская
        литература ХХ  века.  //  Главный редактор М. Д. Аксенова. М.:
        Аванта+.  1998.
    12. Ласунский  О.  Житель родного города:  Воронежские годы Андрея
        Платонова.  М.: Издательство Воронежского государственного
        университета.  1999.



-----------------------

 А. Платонов. 1942 г.


[pic]


        Народное ополчение. Архив, 1941 г.




ref.by 2006—2022
contextus@mail.ru