Рефераты - Афоризмы - Словари
Русские, белорусские и английские сочинения
Русские и белорусские изложения
 

Постмодернизм У. Эко «Имя розы»

Работа из раздела: «Литература : зарубежная»

                      Постмодернизм  У. Эко «Имя розы»

    Постмодернизм  одно  из  самых  интересных   и  сложных   явлений   XX-
столетия. Признанный мэтр  постмодернизма  известный  итальянский  учёный  и
писатель Эко утверждает: «постмодернизм –  не  фиксированное  хронологически
явление,  а  некое  духовное  состояние…»  [9,460].  Причины  появления  его
объясняет итальянский философ Витторио Страда тем, что  время  возникновения
глобальной культуры, которую он называет постмодерной  и  в  состав  которой
вливаются «все культуры прошлого   и  различные  культуры  настоящего».  Это
процесс  единства  в   многообразии   порождающий   новую   мультикультурную
ментальность и этику.[7,201] Литературоведы  Д.  Затонский,  Л  Андреев,  Б.
Бегун видят в постмодернистском мироощущении  приметы  кризиса,  пессимизма,
спада, а отсюда  «Мир  постмодернистского  искусства  –  мир  «симуляторов»,
ложных видимостей, мир означающих, освободившихся референтов [1,28].  Другие
(Т. Денисова, Г.  Сиваченко)  утверждают  продуктивность  постмодернистского
сознания,  ибо  оно  «предстаёт  антидогматичным,    плюралистичным…,   даёт
преимущество    широкому    спектру    равноправных     решений,     поискам
вариантов[3,26]. Как  видим,  мнение  об  этом  явлении  часто  диаметрально
противоположны, однако основные  особенности  модернизма  все  исследователи
определяют приблизительно одинаково.
    Постмодернизм хронологически появился после модернизма,  отсюда  и  его
название, хотя некоторые исследователи  склонны  относить  к  этому  явлению
«авторов   от   Аристофана,   в   творчестве   которого   изображен   кризис
древнегреческой  цивилизации;  Овидия  и  Петрония,  которые   зафиксировали
распад  целостной  системы  древнегреческих  традиций;  а  также   Рабле   и
Сервантеса, чьи произведения изображали крах ренессансных идей и  т.п.  –  и
до М. Павича[2,90]. Но теоретические основные принципы  постмодернизма  были
сформулированы в 60-70-е годы ХХ  века  теоретиками  искусства,  философами-
структуралистами (Р. Барт,  Дж. Барт,  И. Хассан).  В 80-е годы  продолжался
как   процесс   теоретического   осмысления,   так   и   широкое    развитие
постмодернистского романа (П. Зюськинд, Ю. Андрухович и др.), что  связывают
как  с  окончательным  крушением  тоталитаризма  (распад  СССР),  так  и   с
сближением  с массовой культурой.
    Отличительные признаки постмодернизма указал в своё время  американский
литературовед  И.  Хассан.  Он  насчитал  их  тридцать  один,  сравнивая   с
модернизмом.  Наиболее  характерными  признаками  в   ряду   «модернизм    —
постмодернизм» являются: «форма (единая, закрытая), цель – игра ,… синтез  –
антитеза, соединение – разъединенность,… жанр/границы  –  текст/интертекст,…
метафора – метонимия,…метафизика – ирония»[8,105]
    Интертекстуальность, считает У. Эко присутствует в  всяком  тексте  его
эхо будет услышано  в  процессе  работы  над  произведением,  ибо  «материал
проявит  свои   природные   свойства,   но   одновременно   напомнит   и   о
сформировавшей его культуре»[9,432]. Иными  словами  писатель  цитирует  или
обращается к уже известным сюжетам,  образам,  приёмам,  но  теперь  с  тем,
чтобы пародировать или переоценивать их.
    В ряде случаев это приводит к тому, что, как писала французская  газета
«Фигаро» в марте 1970г., авторы предаются «наслаждению  от  текста».  Лучшие
же произведения постмодернизма  представляют  собой  синтез,  как  писал  Р.
Барт: «Я уверен, что настоящий писатель - постмодернист  не  копирует  и  не
отбрасывает своих отцов из двадцатого века и своих дедов из  девятнадцатого.
Первую половину столетия он таскает не на спине, а в желудке:  он  успел  её
переварить…Идеальный  роман  постмодернизма   должен   каким-   то   образом
оказаться  между  столкновением  реализма  с   ирреализмом,   формализма   с
«содержательностью»,  чистого искусства с ангажированным,  против  элитарной
– с массовой» [Цит. по:3,21]. К таким произведениям   относится  роман  «Имя
розы»
    Автор романа Умберто  Эко  (род.  в  1932г.)  –  известный  итальянский
писатель,  учёный,  профессор,  читает  курсы  по  семиотике  и  эстетике  в
Болонском  университете, почётный доктор университетов  США,  Дании  и  др..
Автор книг «Эстетическая проблематика у Фомы Аквинского»  (1956),  «Открытое
произведение»  (1962),  «Поэтика  Джойса»  (1966),   «Документ   по   новому
средневековью» 1973), «Тракт об  общей  семиотике»  (1975),  «Путешествия  в
гиперреальное пространство» (1986).
    У. Эко утверждает: «Постмодернизм  –  это  ответ  модернизму:  раз  уже
прошлое невозможно уничтожить, ибо  его  уничтожение  ведёт  к  немоте,  его
нужно переосмыслить: иронично, без наивности!»[9,461].

                    «Интерпретация и сверхинтерпретация»
    Перу У. Эко принадлежат романы «Имя розы» (1980), «Маятник Фуку»(1989).
Выступает он с лекциями и в  знаменитых  университетах  мира,  в  том  числе
принимает участие в Тэннеровских чтениях, утверждённых  бывшим  филантропом,
профессором, университета штата Юта Обертом Ч.  Тэннером  с  1978г..  Чтения
проводятся   в Кембридже, Гарвард, Принстон, Оксфорде,   тему  выбирает  сам
докладчик,  но  она  должна  отвечать  основному  принципу  –  «обсуждать  и
развивать  учебные  и  научные  исследования,  связанные   с   человеческими
ценностями и оценками.[6,269].
      Всемирную известность принёс У.Эко роман «Имя розы», который в  80-ые
годы ХХ века неизменно входил  в  список  бестселлер  не  только  на  родине
автора. Успеху произведения способствовала и удачная  экранизация.  Писатель
был удостоен престижной итальянской  премии   «Стрега»(1981)  и  французской
«Медичи» (1982).
    В своих работах, посвящённых исследованию проблем Средневековья, У. Эко
постоянно  проводит    параллели   с   настоящим   и   утверждает,   что   в
«Средневековье -  корни всех наших современных   «горячих»  проблем».  Такие
проблемы конца 70-ых годов, как противостояние двух  идеологических  систем,
гонка  вооружений,  экстремистские  движения,  общее  состояние   страха   и
неуверенности и побудило У. Эко написать роман  о  далёком  прошлом  –  и  о
настоящем. В «Заметках на полях» «Имени  розы»  он  писал:  «  Мне  хотелось
отправить монаха. Думаю, что всякий  роман  рождается  от  подобных  мыслей.
Остальная мякоть наращивается сама собой»[9,434].
    Роман сопровождают «Заметки на полях» «Имени розы», в  которых  У.  Эко
разъясняет основные понятия постмодернизма, его исторические и  эстетические
истоки. Автор  замечает,  что  он  видит  средневековье  «в  глубине  любого
предмета, даже такого, который вроде не связан  со  средними  веками,  а  на
самом деле связан. Всё связано»[9,435].  В  средневековых  хрониках  У.  Эко
открыл «эхо интертекстуальности», ибо «во всех книгах  говориться  о  других
книгах,…всякая  история  пересказывает  историю  уже   рассказанную»[9,437].
Роман, утверждает писатель, — это  целый  мир,  сотворённый  автором  и  эта
космологическая структура живёт по своим законам  и  требует  от  автора  их
соблюдения: «Персонажи должны подчинятся законам мира, в котором они  живут.
То есть писатель пленник собственных предпосылок» [9,440]. У. Эко  пишет  об
игре автора с читателем, которая обгораживает  пишущего  от  читающего.  Она
«состояла  в  том,  чтобы  как  можно  чаще   высвечивать  фигуру  Адсона  в
старости, давать ему комментировать то, что он видит  и  слышит  в  качестве
молодого Адсона…[9,444]. Фигура Адсона важна и потому, что  он,  выступая  в
качестве участника и фиксатора событий, не всегда понимает  и  не  поймёт  в
старости того, о чём пишет.  «Моя цель была, -замечает автор,  -дать  понять
всё через слова того, кто не понимает ничего»[9,444].
    У.  Эко   в   «Заметках…»   подчёркивает   необходимость   объективного
изображения   действительности.   Искусство   есть    побег    от    личного
чувства»[9,444], ибо  литература  призвана  «сотворить  читателя»,того,  кто
готов играть в игру автора. Читатель  естественно  интересуется  сюжетом,  и
тут сразу бросается в глаза,  что  «Имя  розы»-  детективный  роман,  но  он
отличается от других тем, что «в нём  мало  что  выясняется,  а  следователь
терпит поражение [9,454]. И это не случайно, замечает У.  Эко,  так  как  «у
книги не может быть только один сюжет. Так не бывает»[9,455]. Автор  говорит
о  существовании  нескольких  лабиринтов  в   его   романе,   прежде   всего
маньеристического, выход из которого можно найти методом проб и  ошибок.  но
Вильгельм  живёт  в  мире  ризомы  –  сетки,  в  которой  линии  –   дорожки
пересечены, следовательно, нет центра и выхода: «Мой  текст  -  в  сущности,
история лабиринтов[9,455]. Особое внимание уделяет писатель иронии,  которую
называет  метаязыковой  игрой.  В  этой  игре  может  участвовать  писатель,
воспринимая её совершенно серьёзно, даже иногда  не  понимая  её:  «В  этом,
-замечает У. Эко, -отличительное  свойство  (но  и  коварство)  иронического
творчества»[9,461].  Вывод   автора   состоит   в   следующем:   «существуют
навязчивые идеи; у них нет владельца; книги говорят между собой и  настоящее
судебное расследование должно показать, что виновные – мы» [9,467].
    С самого начала романа автор вступает в  игру  с  читателем  и  текстом
«характерные приметы постмодернизма», ибо уже первая глава вступления  имеет
выразительное название «разумеется  рукопись»,  дескать  все  и  всегда  так
начинали, вспомните традицию (Ж.Ж. Руссо «Юлия  или  новая  Элоиза»,  Э.  По
«Рукопись, найденная в бутылке»,  А.С.  Пушкин  «Повести  Белкина»,  М.Ю.  Л
«Герой нашего времени» и др.)  Подробно  и  «на  полном  серьёзе  »  У.  Эко
рассказывает о том, как  попала  к  нему  рукопись  монаха  –  францискианса
Адсона, который в последние годы  жизни,  т.е.  в  80-90-ые  гг.  ХІV  века,
вспоминает о событиях конца ноября 1327-го года. Размышляет «издатель»  и  о
проблемах перевода, о том, оставлять ли  латинские  фрагменты.  И,  наконец,
утверждения автора о праве писать «из чистой любви к процессу» и о том,  что
он не имеет «в виду никаких  современных  иллюзий»,  т.к.   «Эта  повесть  о
книгах, а не о злосчастной обыденности»[10,11].  Продолжая  игру  У.  Эко  в
«Примечаниях  автора»  даёт  хронологические  уточнения,  разбивку  дня   по
литургическим часам, принятую в монастырях.
    Уже в «Прологе» писатель начинает играть с «чужим текстом». Так, первая
фраза «В начале было  Слово,  и  Слово  было  у  Бога,  и  слово  было  Бог»
заставляет вспомнить  Евангелие  от  Иоанна  1:1.  До  самого  конца  романа
«звучат» тексты произведений  средневековых   авторов,  причём  автор  смело
вводит  латынь.  Тут  же  читатель  сразу  узнаёт  о  главном  герое   брате
Вильгельме, который «движим был единственной страстью – к истине, и  страдал
от  единственного  опасения…что  истина  не  то,  чем   кажется   в   данный
миг»[10,15] . Его  внешность,  поведение  и  привычки  наводят  на  мысль  о
Шерлоке Холмсе. Вильгельм «Ростом выше среднего, он казался ещё  выше  из-за
худобы. взгляд острый, проницательный. Тонкий, чуть крючковатый нос  сообщал
лицу настороженность… Подбородок также выказывал сильную волю» [10,16].  Ему
около пятидесяти лет, он знает периоды  бодрости   и  прострации,  во  время
которых принимает  наркотики. Его слова  кажутся  лишёнными  логики,  но  на
самом деле наполнены глубокого смысла,  например:  «краса  космоса  является
только в единстве разнообразия, но и в разнообразии  единства»[10,17].  Брат
Вильгельм  поражает  своими  знаниями  -  и  противоречивостью  пристрастий:
«зачем  он,  столь  ценя  суждения   своего   друга   Оккама,   одновременно
приклонялся и перед доктринами Бекона» [10,18]. Вильгельм Оккамский –  логик
и метод соединения противоречивых гипотез создал  герой  под  его  влиянием.
Роджер Бекон, имя которого часто упоминается в  романе  и  который  был  для
героя  воплощением  всепобеждающей  силы  науки,  известен,  как   противник
логики. А умному человеку  «в  ту  неспокойную  пору  (и  сейчас  !-  В.Т.)…
приходилось думать,  бывало, взаимоисключающие вещи[10,18]. Наконец,  полное
имя учёного францисканца  Вильгельм  Баскервильский,  а  его  ученика  зовут
Адсон – намёк более чем прозрачный.
    С первого часа первого дня пребывания в монастыре Вильгельм  использует
знаменитый дедуктивный метод Шерлока Холмса. Вначале  он  помогает  отыскать
сбежавшего коня Гнедка, затем расследует таинственный события  в  монастыре,
раскрывает тайну лабиринта – и  везде  терпит  поражение.  Вильгельм  всегда
приходит слишком поздно: сгорает библиотека и с  ней  второй  том  «Поэтики»
Аристотеля, посвящённой комедии. Лишь в  конце  романа  раскрывается  тайный
смысл противостояния Вильгельма и библиотекаря –  преступника  Хорхе  –  это
борьба за смех. Итак, в романе присутствуют  элементы  детектива  У.  Эко  в
«Заметках на  полях»  «Имени  розы»  говорит  о  том,  что  его  роман  –  и
исторический тоже, «и  не  потому,  что  реально  существовавшая  Убертин  и
Михаил должны были у меня говорить примерно тоже, что они говорили на  самом
деле. А потому, что и выдуманные  персонажи  вроде  Вильгельма  должны  были
говорить именно то, что  они  говорили  бы,  живя  в  ту  эпоху»[9,465].  Не
следует, однако, принимать на веру  эти  авторские  подсказки,  ибо,  верные
себе, У.Эко лукавит. Его роман – это многоплановая структура,   своеобразный
лабиринт,  в  котором  множество  ходов,  заканчивающихся  тупиками   -,   и
единственный выход, который и обнаруживает в конце концов Тезей –  Вильгельм
Баскервильский, проявляя при этом   умение  логически  –  и  парадоксально!-
мыслить.
     Этот герой по ходу романа выполняет две миссии: во-первых,  расследует
убийство,  повергшее  в   ужас,   во-вторых,   он,   принадлежа   к   ордену
францисканцев, был тянут в спор с папской курией о  бедности  или  богатстве
Иисуса Христа  –  и,  следовательно,  в  идеале  церковной  жизни  Вильгельм
принадлежал к группе Оккама, которая требовала реформ церкви. О  сути  этого
спора У.Эко подробно рассказывает в главах  «День  четвёртый.  Час  шестой»,
«День пятый. Час первый.». Вильгельм с помощью дедукции  доказывает,  что  в
споре нужно поменять местами причину и следствие  и  делает  вывод,  который
взбесил присутствующих в монастыре  посланников  папской  курии,  среди  них
двоих инквизиторов: «поскольку  никем  не  утверждалось  и  никем  не  могло
утверждаться, что Иисус добивался для себя и для своих близких какого-  либо
земного  правления,  это  сама   отрешенность   Иисуса   от   земных   вещей
представляется достаточным  сованием  доя  того,  чтобы  без  греха  почесть
вероятным  утверждениям,  что  Иисус,  таким  образом,  больше   тяготел   к
бедности» [10,306]. Вильгельм и путешествует в монастырь с  тайной  миссией,
встретиться  с  папской  делегацией  по  поручению  императора  Людовика,  у
которого  Аккам  и  Марсилий,  авторитетные  богословы  –  философы,   нашли
убежище.
    Мудрость Вильгельма «вошла в легенду», но он не   менее  прославился  и
как   инквизитор   процессов,   во   времена   которых   он     проявил    и
проницательность,  и  удивившее  всех  великодушие,  столь  не  свойственное
инквизиции, «потому что,- утверждает  Вильгельм,  -   судить  о  причинах  и
следствиях достаточно трудно и думаю, что  Господь  единый  в  праве  о  них
судить…Поэтому плести длиннейшие цепочки неверных причин  и  следствий,  по-
моему, такое же безумие, как строить башню до  самого  неба…»[10,27].  Таким
образом Вильгельм совершенно отрицает присутствие злого духа  в  обвиняемом.
Он давно уже оставил обязанности инквизитора, но остался  следователем.  Тут
очевидна  игра  слов:  инквизиция-  от  лат.   «inqusitiо»    расследование.
Расследованием и занимается брат Вильгельм,  попутно  наставляя  и  развивая
своего  ученика  Адсона,  который  и  в  старости  вспоминает  мысли  своего
учителя. Брат Вильгельм ищет Истину. К какому же выводу он пришел? В  хмуром
аббатстве, которое выглядит неприветливо, и с самого первого дня  пребывания
там вызывает у Адсона страх, а заупокойное пение  «Diesirae»(«День  гнева»)-
ужасные видения…, Вильгельм говорит о …смехе.  И  это  не  случайно.  Теория
«Карнавала» Михаила Бахтина на философию середины ХХ века.  В  своей  работе
«Творчество Франсуа Рабле и народная культура  Средневековья  и  Ренессанса»
М. Бахтин говорит о том, что смех и карнавал ставят всё  «вверх  тормашками»
и служат свободе личности. Об  этом,  насколько  служит  смех  независимости
человека от догм, сомнению и поиску истины и размышляет  У.  Эко,  показывая
противостояние Вильгельма  и  Хорхе.  В  главе  «День  второй.  Час  первый»
Бенций  пересказывает  содержание  разговора,  когда  монахи   рассматривали
смешные  рисунки  Адельма.  Венанций  заметил,  «что   даже   у   Аристотеля
говориться о шутках и словесных играх, как о средствах  наилучшего  познания
истин  и  что,  следовательно  смех  не  может  быть  дурным   делом,   если
способствует  откровению  истин  [10,91].  В  день  второй  в  часу  третьем
Вильгельм и Адсон встречаются  с  Хорхе  и  дискутируют  о  позволительности
смеха. Хорхе отрицает смех, ибо он сеет сомнение, которое может  привести  к
утверждению:  «Бога  нет!»  Вильгельм  же  обращается  к  библии:   «Господу
желательно,  чтобы  мы  упражняли   наши   рассудки   на   тех   неясностях,
относительно коих Священное Писание  даёт   нам  свободу  размышлений…  ради
избавления от абсурдных предпосылок  –  смех  может  составить  собой  самое
удачное средство [10,110]. Ночью  дня  седьмого,  когда  Вильгельм  разгадал
тайну лабиринта и нашел вторую книгу «Поэтики» Аристотеля,  а  также  узнал,
что Хорхе является  виновником  всех  преступлений  В  аббатстве,  состоялся
главный разговор о смехе и  карнавале.  Хорхе  ненавидит  смех  и  карнавал,
которые возводит Аристотель на уровень искусства и таким образом из  низкого
занятия делает средство освобождения от  страха  «однако  закон  может  быть
утверждаем только  с  помощью  страха,  коего  полное  титулование  –  страх
Божий.[10,405].И если будет, горячиться Хорхе, разрешено искусство  осмеяния
и найдётся один  «посмевший  сказать  (и  быть  услышанным)  :  «Смеюсь  над
пресуществлением!»  О!  Тогда  у  нас  не  нашлось  бы  оружия  против   его
богохульства»[10,407]. Вильгельм готов  померяться  силами  с  Хорхе  и  его
последователями, он утверждает, что мир, где царит  смех,  лучше,  чем  тот,
где огонь и  калёное  железо  противостоят  друг  другу,  и  называет  Хорхе
дьяволом,  объяснив:  «Дьявол  –  это  не  победа  плоти.  Дьявол   -    это
высокомерие  духа.  Это  верование  без  улыбки.  Это  истина   никогда   не
подвергающаяся сомнению»[10,408].
    Об идее, истине, последствиях фанатичному служению ей  также  разделяет
У.  Эко  в  романе.  Самые  благие  намерения  могут  привести  к   страшным
последствиям, если не соблюдать ту зыбкую грань, которая отделяет  добро  от
зла. В этом смысле особенно показательна  история  брата  Дольчина,  которую
рассказал Убертин Адсону В день  третий  после  повешенья,   «чтобы  извлечь
полезный  урок»[10,186].  Дольчин  –   еретик   бунтовал   против   властей,
утверждал,  что  «идеал  у  всех  должен  быть  одинаковый,  и  что  никакие
обязательства внешего  поведения  не  должны  их  сковывать  …  называл  всё
духовенство  служителями  Сатаны  и  освобождал  кого  бы  то  ни  было   от
необходимости подчиняться»[10,190]. О том, как  эти  идеи  влияют  на  людей
рассказывает  келарь,  который  примкнул  к  Дольчину  и  думал,  что  обрёл
свободу, ибо считал, что всё делается, - справедливо и никаких  господ».  Но
прошло время, говорит келарь, и «смотри: когда то я пытался бороться  против
господ, сейчас я им прислуживаю»[10,228].  Вильгельм  предупреждает  Адсона,
что чрезмерная любовь,  чрезмерное  благочестие  могут  породить  жестокость
«Бойся… пророков и тех, кто расположен отдать жизнь многих других. Иногда  –
ещё до того,  как  отдать  свою.  А  иногда  –  вместо  того,  чтобы  отдать
свою»[10,420]. Человек не  должен  стать  рабом  собственных  убеждений,  он
должен  учиться  преображать   любую  истину.   «Должно   быть   обязанность
всякого, кто любит людей, - учить смеяться над истиной, учить смеяться  саму
истину (выделено автором – В.Т.), так как единственная твёрдая истина –  что
надо  освобождаться  от  нездоровой  страсти  к  истине»  [10,420],  которая
порождала как средневековый  аскетизм,  так  и  тоталитаризм  во  все  века,
включая и ХХ столетие, и слишком узнаваемы в романе черты тоталитаризма  по-
советски.
     Ю. Лотман называл Вильгельма Баскервильского семиотиком  ХІV  века  «и
все действия,  поучения,  обращённые  к  юному  послушнику,  выкладки  можно
назвать  практикумом  по   семиотике»[5,474].     И   действительно,   герой
постоянно расшифровывает знаки неисчерпаемое обличье символов,  «по  которым
читаем в мире, как в книге»[10,22]. Умение видеть и анализировать эти  знаки
помогает Вильгельму, в конце  концов,  понять  устройство  лабиринта,  найти
книгу  и  разгадать  тайну  преступлений.  Хорхе  в  проповеди  пятого  дня,
предсказывая появление Антихриста, называет символом зла и  указывает  знаки
его природа. Однако наиболее  глубоко  идеи  семиотики  выражены  автором  в
выступлении  Вильгельма перед делегатами.
    Семиотика  (от греч. «semeion»- знак)    как наука сформировалась в 30-
ые гг.  ХХ  ст.,  хотя  название  и  основные  положения  её  сформулировали
американский учёный Ч.С. Пирс и швейцарский учёный Ф. де Соссюр ещё в  конце
ХІХ века. По Соссюру, язык – это система знаков, где ни один из них  сим  по
себе ничего не значит, так как языковые символы не связаны с  тем,  что  они
должны обозначать.     Они имеют смысл только в сочетании. У  каждого  знака
есть две стороны неотделимые друг от друга.  Одна  сторона  –  это  значение
знака, информация; другая, то, что человек воспринимает  органами  чувств  и
что указывает на эту информацию. Сочетание трёх звуков д+о+м  –  информация,
первая сторона; другая сторона – представление человека  об  этом  предмете.
Ф. де Соссюр утверждал, что главным свойством  знака  является  случайность,
произвольность, и две стороны знака связаны между собой лишь обычаями, а  не
какой- нибудь естественной связью, так как слово, знак,  символ  чаще  всего
не указывают на свойство предмета,  который  обозначают.  Об  этой  свободе,
т.е.  случайности,  произвольности  выбора  имён    и   говорит   Вильгельм,
полемизируя с теми,  кто  утверждал,  что  имена  –  производные  вещей.  Он
обращается к книге Библия и напоминает  о  том,  что  Бог  дал  Адаму  право
давать имена всякой живущей твари. Однако, замечает  далее  Вильгельм  «ныне
установлено, что имена, которыми пользуются разные люди для  описания  одних
и тех же понятий,  различны,  а  не  измены  и  едины  для      всех  только
понятия, т. е. знаки вещей»[10,303].
    Роман заканчивается латинской фразой, которая переводиться  так:  «Роза
при имени прежнем – с нашими мы впредь именами» Как отмечает сам автор,  она
вызывала много вопросов, поэтому «Заметки на полях» «Имени розы»  начинаются
с «разъяснения» смысла заглавия. Вначале,  пишет  У.Эко,  он  хотел  назвать
книгу «Аббатство преступлений», но такое заглавие настраивало  читателей  на
детективный сюжет и сбило бы с толку тех, кого  интересует  только  интрига»
[9,428]. Мечтой автора назвать роман  «Адсон  из  Мелька»,  ибо  этот  герой
стоит в стороне, занимает как бы нейтральную позицию. Заглавие  «Имя  розы»,
отмечает У. Эко подошло ему, «потому что роза как  бы  символическая  фигура
до того насыщена смыслами, что смысла у  неё  почти  нет…  Название,  как  и
задумано, дезориентирует читателя… Название должно запутывать  мысли,  а  не
дисциплинировать их»  [9,429].  Таким  образом  писатель  подчёркивает,  что
текст живёт своей собственной, часто  независящей  от  него  жизнью.  Отсюда
новые, различные прочтения, интерпретации, на которые и  должно  настраивать
название романа. И не  случайно  автор  поместил  эту  латинскую  цитату  из
сочинения  ХІІ  века  в  конце  текста,  чтобы  читатель   сделал  различные
предположения, мысли и сопоставлял, недоумевал и спорил.
    Итало Кальвино  известный  итальянский  писатель  ХХ  века,  творчество
которого также связано с модернизмом, писал: «Кто  мы  такие,  кем  является
каждый из нас, если не комбинацией  опыта,  информации,  чтения  и  вымысла?
Каждая жизнь это энциклопедия, библиотека,  реестр  предметов,  совокупность
игр, которые непрерывно  перемешиваются  и  упорядочиваются  в  произвольных
комбинациях»[4,194-195]. Своим романом У. Эко показал  справедливость  этого
утверждения.



                             Вопросы и задания.
       1. Что такое постмодернизм, в чём его отличие от модернизма?
          Выделите самые характерные его признаки?
       2. Какие основные черты постмодернизма охарактеризовал У. Эко в
          «Заметках на полях» «Имени розы»?
       3. Проследите как «играет» У. Эко в романе «Имя розы» с текстом А.
          Конан Дойла: сравните портрет, характер, привычки, мировоззрение
          брата Вильгельма Баскервильского и Шерлока Холмса.
       4. Покажите элементы детективного романа в романе «Имя розы».
       5. В чём своеобразие историзма в романе «Имя розы»?
       6. Определите основные проблемы произведения, прокомментируйте свои
          мысли, опираясь на текст.
       7. Каков смысл названия романа?
       8. Какие черты постмодернизма присутствуют в романе У.Эко и в  чём
          его своеобразие?



                                 Литература

   1. Андреев Л. Художественный синтез и постмодернизм //Вопросы литературы.-
      2001.- №1.- с.3-38
   2. Бігун Б. Постмодерністський образ світу //Вікно в світ. - 1999.  -№3.-
      с.88-96.
   3. Денисова Т. Феномен постмодернізму: контури і орієнтири //Слово і час.
      - 1995.-№2- с.18-27.
   4.  Затонкий  Д.  Постмодернизм  в   историческом   интерьере   //Вопросы
      литературы.- 1996.-№3.- с. 182-205.
   5. Лотман Ю. Выход из лабиринта //Эко У. Имя розы. - М:  Книжная  палата,
      1989.- с.468-481.
   6. Рейнгольд С. «Отравить монаха» или человеческие  ценности  по  Умберто
      Эко //иностранная литература. -1994.-№4.- с.-269-274.
   7. Страда В. Модернизация и постмодернизация //Вікно в світ. – 1999.-№2.-
      с.196-201.
   8. Хасан У. Культура постмодернізму //Вікно в світ.  -  1999.-№5.-  с.99-
      111.
   9. Эко У. Заметки на полях «Имени розы» //Имя розы. – М: Книжная  палата,
      1989- с.425-467.
  10.  Эко У. Имя розы. - М: Книжная палата, 1989.- с.7-424.




ref.by 2006—2022
contextus@mail.ru