Источники и этапы формирования японского традиционного искусства гэйдо
Работа из раздела: «
Искусство и культура»
ИСТОЧНИКИ И ЭТАПЫ ФОРМИРОВАНИЯ ЯПОНСКОГО ТРАДИЦИОННОГО ИСКУССТВА ГЭЙДО
Влияние религиозного мировоззрения японцев на формирование искусства
В средневековой Японии религия несла в себе глубокие эмоциональные
переживания, в ней концентрировались основные идеи искусства. Духовная
жизнь страны определялась буддизмомо, синтоизмом и конфуциаством (идеи
даосизма также имели место, но в сочетании, как правило, с дзен-буддизмом).
Эти учения находили явное и неявное отражение в японском искусстве. В
первом случае имело место прямое включение священных текстов в ткань
художественного произведения. Цитирования сутр, особенно Лотосовой,
изречения художественного образа. Во втором случае религиозные мотивы
звучали лишь в душе мастера, привнося в его творения особую, прекрасно
улавливаемую средневековым японцем атмосферу фунъики.
Крупный эстетик Идзири Масуро, указывая на своебразную религиозность
традиционного японского искусства и отмечая при этом особо искусство чайной
церемонии тяною и искусство составления икебана, пишет: «Если говорить о
«мире цветка», то по началу он был «цветком, приносимым на жертвенный
алтарь Будде», но в конце периода Намбокутё его предназначение стало
меняться так же, как менялся и архетектурный стиль. Народная память крепко
связывает это искусство с буддизмом и отчасти с китайскими учениями. Вот
почему богатство эмоциональных и идейных ассоциаций в икебане имеет широкий
спектр: от комологических представлений древних китайцев о соотношении
потенций неба, Земля и Человека до иллюзии будийского алтаря.
Духовная подоплека чайной церемонии таною еще более сложна.
Разумеется, как правильно отмечают все исследователи, на этот вид
традиционного искусства оказал влияние Дзен-буддизм, его присутствие
ощутимо в самом духе печальной изысканности, предельного даконизма
убранства чайного домика и чайной утвари. Но проф. Идзири утверждает, что
тяною гораздо глубже связана с синтоизмом, причем эта связь прослеживается
не тольео на эмоциональном, но так сказать и на материальном уровне: путь к
чайному домику – как бы короток он ни был – это символ того пути, который
должен преодолеть каждый, совершающий паломничество в синтоистский храм.
Уникальный сплав религиозных учений с континента с исконно-японской
религией синто способствовал формированию особой духовной атмосферы. Она
прямо или косвенно влияла на формирование эстетических вкусов и взглядов
средневекового художника. И продолжает формировать их и по сей день. Тем не
менее, все эти учения сообщали эстетическим категориям, возникавшим в
разные эпохи, ту или иную окраску, тот или иной оттенок чувства.
Если религии влияли на специфику гэйдо главныи образом косвенно, то
эстетические категории и понятия, созданные крупнейшими мастерами гэйдо в
недрах самого традиционного искусства, есть плоть и ровь этой специфики.
Традиционная японская эстетика была неотделима от непосредственного
художественного творчества. Трактаты по теории того или иного вида
искусства сочетались с практикой обучения методом микики (букв. «видеть и
слышать»). В рамках устной традиции, преподаваемой из поколения в поколение
путем непосредственного контакта мастера-учителя с учеником.
Художественной японской традиции была свойственна оригинальная, по-
своему необыкновенно развитая эстетическая «система», уходящая корнями во
времена создания первых поэтических анталогий «Манъесю» (760 г.) и
«Кокинсю» (992 г.). Эта система эстетических представлений японцев
постепенно обогощалась все новыми и новыми понятиями прекрасного.
Периоды развития искусства в Японии
Если взглянуть на философию творческого наследия мыслителей Востока,
можно обнаружить ряд сменивших друг друга концепций посвященных таким
вопросам как истина в творчестве художника.
Первый период кодай – с глубокой древности до V века — отмечен
господством древних культур Дземон и Яей. Главная особенность этого
периода, заключается в отсутствии письменности, но уже в наличии «устной
литературы».
Следующая стадия тюсей. Это времена раннего феодализма
(приблизительно VI-VIII вв.). В традиционной периодизации им соответвуют
эпохи Асука-Нара-Хейан. Тюсей ознаменован появлением письменности, ярко
выраженным влиянием Китая на духовную жизнь страны, культивированием
утонченнсти в быту родовой знати. Это период возникновения сразу нескольких
видов искусства: живописи, архетектуры, поэзии, скульптуры, литературы и
музыки. По сути дела его можно назвать периодом становления японской
эстетической мысли, и прежде всего пиком развития национальной поэтики в
лице таких мылсителей как Ки-но Цураюки (?-945), Фудзивара Кинто (966-1041)
и Фудзивара Садаиэ (1162-1241).
Третий период, кинсей («ближнее средневековье» или «развитый
феодализм», XIV-XVII вв.) характеризуется, в первую очередь, влиянием на
художественную мысль и творчество буддизма, особенно школы Дзэн. Он был
необыкновенно богат на новые виды искусства. В поэзии нашел новый жанр
ренга, в области сценических искусств – театр Но; возникло искусство чайной
церемонии, искусство составления растительных композиций – кадо, искусство
создания ландшафтных садов. Великолепное развитие получила архитектура. Это
было время великих теоретиков Дзеами. (ок. 1363-1443) и Синкэя (1406-1475),
поэтика которых прочно связана с мировоззрением дзэн-буддизма.
Значение эпохи Кинсей высоко оценивается многими японскими учеными,
потому что именно в тогда искусство обретает серьезность, торжественность и
отрешенность. Оно создается как бы под знаком смерти, потому всегда очень
печально. Изысканная простота и меланхолическаы утонченность стали с тех
пор неотъемлемыми атрибутами традиционного японского искусства.
Четвертый период, относящийся к эпохе позднего феодализма (середина
XVII-XIX в.), именуется киндай «новое время». Во времена киндай поэзии
появляется новый жанр – хайку, в литературе – жанр короткого рассказа, в
областисценического искусства – городской театр Кабуки, тогда же достиг
расцвета кукольный театр Дзерури.
Главным теоритическим достижением эстетики данного периода стала
поэтика знаменитого стихотворца Мацуо Басё. Кроме того, появилась теория
живописи Таномура Такэда и сравнительная культурология Мотоори Норинага.
Последний пятый приод гендай (современность) начинается с эпохи
Мейдзи (1868) и длится до наших дней. «Период гендай представляет собой
период знакомства с искусством Запада, подражания ему, его потребления и,
наконец, его преодоления», - пишет профессор Имамити.
* * *
Характерной чертой мировоззрения древних японцев является
нераздельность эстетического и этического. В летописях «Кодзики» и
«Нихонги», а также в молитвословах «Норито» в качестве синкретического
этико-эстетического идеала фигурирует светлое чистое праведное сердце. В
древнеяпонском языке, иероглиф «красота» имел несколько значений, из
которых основными являлись уцукусики (красивый) и ёси (добрый, праведный).
Причем более важным значением было ёси.
Нередко представление о «доброй красоте» сочеталось с любовным
переживанием, направляющим человека на добродетелеьные и прекрасные
поступки. Подтверждение тому можно найти в многочисленных песнях,
первозносящих как истинно прекрасный поступок самоубийство жены после
смерти мужа.
Интересно, что первное эстетическое суждение, зафиксированное
письменно, имеет любовную модальность. Имамити нашел такое суждение в
хронике Кодзики в том эпизоде, когда божественная чета основателей японских
островов Идзанаги и Идзанами оценили дрг друга как уцукусики. В настоящее
время это слово означает «красивый», однако в древности уцукусики, гораздо
больше означало «любимый», и было окрашено сильными личными переживаниями.
Хотя уцукусики – одна из подкатегорий «прекрасного» и даже
омонимична его нынешнему обозначению, она стоит дальше от «объективного»
понимания «прекрасного», в его современном смысле, чем другая
зафиксированная в «Кодзики» прокатегория – уруваси. На страницах памятника
эта категория впервые появилась в соетании уруваси отоко (отоко – мужчина)
и имела оттенки смысла: красивый, правильный, прямой, честный, изящный.
Уруваси, полагает имамити, можно отнести к категориям эстетического ряда,
но по сравнению с современным его значением, ее объем шире: она включала в
себя этические элементы («праведный», «честный»), поэтому сейчас ее нельзя
употреблять в качестве чисто эстетической.
Любопытно, что в сознании древнего японца совершенство было связано
с полным раскрытием жизненных сил, символом которых высупали растения.
Неоспоримым является влияние формы, цвета, фактуры дерева на
японскую скульптуру и архетектуру. Архитектуру, которая дос их пор черпает
вдохновение в эстетике окружающих гор и лесов и которая бережно сохраняет
природную естественность деревянных материалов в лучших образцах самых
модерновых построек.
Еще в древний период на японских островах складывалось эстетическое
мировоззрение; оно пока что входило как элемент в синкретический
мировоззренческий комплекс, но именно здесь коренятся истоки специфики
гэйдо: и символика цвета, и этическое «изменение» красоты, и повышенное
внимание к жизни растений – все эти особенности японского восприятия
красоты стали неотъемлемым и чертами эстетики гэйдо. Что касается
непосредственно самой эстетики и искусства гэйдо, то до недавнего времени
даже япоснкие ученые ограничивались в своих исследованиях лишь малой
частью, возникших в ее русле эстетических категорий: моно-но араварэ, югэн,
ваби-саби, ма и некоторыми другими. Между тем данные понятия появлились не
вдруг и имели длительную историю формирования.
Так, предтечей эстетической мысли Японии по праву можно считать
составителя и автора Предисловия к поэтической анталогии «Кокинвакасю»
(«Собрание старых и новых песен Ямато», 905 г.) Ки-но Цураюки. Однако
первым, кто теоретизировал поэтику, был Фудзивара Кинто (966-1041),
испытавший сильное воздействие китайской теории живописи и каллиграфии.
Именно он ввел в поэтический обиход категорию сугата, форму, получившую
развитие в дальнейшей истории. Фудзивара предложил считать лучшими те
поэтические произведения, в которых в предельно сжатой форме выражен
максимум чувств. Мастерство поэта, считал он, заключается в способности
вызвать у читателя амари-но кокоро (букв. «избыток сердца»), то есть такие
эмоции, которые присутствуют в самом стихотворении, но присутствуют неявно
в подтексте, между строк. Амари-но кокоро Фудзивара Кинто явилось
предшественником ёсэй и ёдзё – одно из основных приемов поэзии и категорий
поэтики.
Наибольшего в эпоху средневековья расцвета концептуальные поиски
японских эстетиков достигают в творчестве Фудзивара Саидаиэ (Тэйка; 1162-
1241). Развивая поэтику Тадаминэ, он предложил несколько новых ролей
эсетических категорий. Фудзивара Тейка веделял четыре базвых поэтических
принципа: югэн, котосикарубекиё, рейё и усинтай.
Югэн, в данно классификации имеет значение «тишина, спокойствие».
Котосикарубеки – это принцип естественности, согласования с природой; рейё
символизирует грациозность, изящество. Наконец, усинтай, или «глубина
сердца» – принцип, по мнению Фудзивары, самый важный. «Глубина сердца»
указывает на необходимость сложения песни или стиха только в результате
сильного переживания, эмоционального напряжения, каковое должно быть
адекватно передано читателю или слушателю.
Воззрение Фудзивары Тайка стали очередным звеном в непрерывной цепи
развития японской эстетической мысли, для которой еще со времен «Кодзики»
было характерно представление о единстве красоты и добра. Не случайно он
писал, что «красота песни - стихотворения находится в тесной связи с
праведностью содержания, в единстве прекрасного и доброго, поскольку в
«дао» нераздельно переплетены искусство и мораль.
Следующий этап развития понятийного аппарата японской эстетики
связан с творчеством таких крупнейших практиков и теоретиков искусства, как
Синкэй (1406-1475) и Сётэцу (1381-1459). С одной стороны, эти мыслители
развивали категориальный аппарат своих предшественников, с другой - они
привнесли в него переосмысленный эстетический опыт буддийских учений
Сингон, Тэндай и Дзэн. Синкей, теоретик поэзии, в произведении «Сасамэгото»
ввел понятие гудо (праведность) в отношении поэзии, ее идеального облика.
Достичь в поэзии нравственной высоты, уверял он, можно за счет приобщения
поэта к религиозному опыту, в частности, опыту школы Тэндай.
Требования «праведности», распространившееся в поэзии и на другие
виды искусства, знаменовало поворот от игрового момента к серьезности почти
религиозного толка. Именно буддизм придал пониманию прекрасного оттенок
глубокой тайны, неявленности в феноменальном мире, лишь намекающей на мир
ноументальный.
Характерезуя искусство того периода, Басё писал, что «танка Сайгё,
ренга Соги, пейзажи Сессю и чайное искусство Рикю едины в своей основе».
Под основой подразумевалось, конечно, по-буддийски понятая реальность,
которая одновременно присутствует и не присутствует – как бы пульсирует – в
феноменальном мире. С другой стороны, следует отметить и единство группы
приемов, применявшихся будийски ориентированными художниками для
обозначения вечно ускользающей и не имеющей постоянной формы «истинной»
реальности. В рамках каждого вида искусства вырабатывалось свое главное
средство, свой главный метод выражения такого «ускользания».
Вершиной осмысления религиозного опыта в искусстве является
категория югэн. Как было сказано ранее, впервые сам термин югэн возникает в
поэтике Фудзивара Садаиэ, но окончательно его содержание оформилось
позднее, в трудах Сётэцу и Дзэями.
Следующий этап развития эстетического категориального аппарата
связан с именами Мацуо Басё и мастера чайной церемонии Сэн-но Рикю. Басё
эстетически осмыслил даосизм Лаоцзы и Чжуанцзы. Именно от даосов он перенял
принципы самоуглубленности, грубоватой простоты, «естественности»,
безыскусности. Эти принципы нашли воплощение и в страничсеком образе мити,
«он увидел горизонты новых эстетических категорий».
Вклад Басё в сокровищницу японской эстетической мысли чрезвычайно
велик и состоит, в частности, во введении в художественный и теоритический
оборот категории саби и ваби. Первначально поэт трактовал их как
«спокойствие», «умиротворенность». Однако в ходе изменения и развития его
творческих взглядовразвивались и эти категории, приобретая все новые и
новые смысловые оттенки и становясь все более труднодосягаемыми. Саби и
ваби посвящена обширная литература. Но при этом, обычно упускается из виду
существенная характеристика, дополняющая палитру ваби: то, что данная
категория имеет оттенок «возвышенного».
Однако, главным источником эстетического своеобразия является сам
процесс бытования традиционного искусства. Отношение к искусству художника,
особенности его восприятия зрителем, особенности становления художника.
Специфика тренажа – все, что делает гэйдо уникальным искусством.
Позиции традиционного искусства в Японии сильны, как наверное нигде
в индустриально развитых странах. Оно насчитывает миллионы поклонников,
посвящающих свой досуг занятиям калиграфией и аранжировкой цветов,
сочинению стихов танка, хайку и участию в любительских спектаклях. Но и
Кабуки. Соответственно, существует огромное количество обществ и кружков
любителей традиционного искусства. Если даже и можно говорить о падении его
престижа, то дишь в отношении молодежи, но и та, как показывает практика, с
возрастом непременно возвращается к традиции.
Эстетическое воспитание здесь – давняя традиция, и одно это дает
основание надеяться, что в Японии пока что не иссяк источник живой воды для
древа традиционных искусств: они найдут и таллантливых исполнителей, и
заинтересованных слушателей.
Список литературы:
1. Григорьева Т.П. Японская художественная традиция, м., 1979.
2. Санович В. Очерк японской классической лирики. М., 1977.
3. Искусство Востока: Проблемы эстетического своеобразия. Под ред. И.Р.
Еолян, С.-Петербург, 1997.
